Распутин всегда предчувствовал, что умрет насильственной смертью. Он часто говорил с глубоким убеждением в голосе: "Пока я жив, все будет путем, но после моей смерти потекут реки крови. Но с Папой и Мамой (так он называл Государя и Государыню) ничего не случится". Приблизительно в это время однажды вечером к Распутину пришла одна из почитательниц монаха Илиодора. Это была старая женщина в белом платье, отделанном множеством красных лент.
Распутин пожурил ее за такой наряд.
- Зачем же ты нацепила эти страшные красные ленты? - спросил он старуху.
- Так надо, - ответила гостья. - Я знаю, зачем я надела красное.
Она и в самом деле знала, что делает, - с мрачным видом проговорил Распутин, рассказывая мне об этой встрече. - Красное - это цвет крови. А крови скоро будет так же много, как алых лент на ее платье.
Все, кто любил Императорскую Семью, приходили в ужас от все учащавшихся скандалов; ходили самые ужасные слухи, главным образом лживые, где была лишь частица правды. Доходило до того, что утверждали, будто бы Распутин развратничает в Петрограде, а на самом деле он в это время находился в Сибири. Убедить Императрицу в том, что общественное мнение против Нее, было невозможно. Правда, Она слышала, что о Ней говорили, а изредка даже читала, в чем Ее обвиняют, но Она не обращала внимания на сплетни и лживые статьи продажных писак.
Она всем существом своим погрузилась в религию и летом 1916 года отправила нас с Анной Вырубовой в паломничество в Тобольск. В Тобольске незадолго перед этим был канонизирован новый святой [Иоанн Тобольский], и ее величество дала обет, что или Сама поедет на торжества, или кого-нибудь пошлет вместо себя. Анна попросила меня согласиться на просьбу Государыни, потому что боялась ехать одна, и я дала себя уговорить, чтобы проявить свою преданность Императрице.
Когда я приехала в Петроград, то узнала, что с нами должен ехать Распутин. Мне невольно пришло в голову, что в связи с враждебными настроениями общества, направленными против сибирского крестьянина, вряд ли целесообразно давать огласку нашей поездке, но я не посмела высказать свои сомнения вслух. К поезду был прицеплен специальный салон-вагон, по всем станциям железной дороги были отправлены телеграммы, оповещающие о нашем прибытии, и на станциях толпились зеваки, чтобы взглянуть на нас.
Наконец, поздно вечером мы прибыли в Тюмень, а оттуда пароходом отправились в Тобольск. Разве могла я подумать тогда, что год спустя Царской Семье предстоит совершить тот же путь, который станет для Нее путем к русской Голгофе! Они тоже увидят черные воды быстрой реки, заброшенные татарские села по ее берегам; как и мне, Им суждено будет узреть город на холме, его храмы и дома, четко вырисовывающиеся на фоне вечернего, быстро темнеющего неба.
Свободное копирование
