Меня провели в кабинет директора. Принял священник среднего роста и крепкого телосложения. Лицо его было обрамлено пышной рыжей бородой. Как мне сказали немного позже, отец Павел был бельгийцем.
– Здравствуйте, Анатолий Федорович, – сказал отец Павел. –Спасибо, что вы нашли время для нашей беседы.
И тут же начал задавать вопросы.
– Вы любите церковное пение? Вы любите ходить в церковь?
– Церковное пение я люблю, а в церковь ходить не люблю.
– Спасибо за ваш прямой и откровенный ответ. Теперь перейдем к основному вопросу, а именно, согласитесь ли вы преподавать русский язык в младших классах нашей школы? Я вам предлагаю следующие условия: у вас будет отдельная комната, и вы будете завтракать, обедать и ужинать с преподавателями и священниками, живущими в этом доме. Приходящих преподавателей этот распорядок не касается. Кроме преподавания, вы будете дежурить на вечерних занятиях. Во время обеда и ужина учеников, чтобы соблюдать тишину в столовой, вы будете читать русских классиков, которых мы будем выбирать сообща. Естественно, что вы будете получать ежемесячное денежное вознаграждение в размере ста франков. Подумайте над моим предложением и, если вас не затруднит, дайте мне ответ на следующей неделе.
– Отец Павел, я согласился бы с вашими условиями, даже если бы я не находился в таком положении, в котором я нахожусь в настоящее время!
– Спасибо, Анатолий Федорович, другого ответа от вас я и не ждал. Занятия в школе начнутся 15-го сентября. Вы можете занять вашу комнату дня за два – за три до начала занятий.
Отец Павел вызвал по телефону отца Виктора, которому представил меня, и сказал:
– Извините, Анатолий Федорович, мы на этом распрощаемся, а отец Виктор вам покажет вашу комнату и ознакомит с нашим интернатом.
Интернат находился в Пасси, одном из районов Парижа, на холмистом месте, недалеко от дворца Шайо и площади Трокадеро, которое обрывисто спускалось к Сене. Отец Виктор Рихтер повел меня по коридору (который называли «вешалкой»), в конце которого спускалась лестница во двор. У самого основания здания находилось миниатюрное футбольное поле. Затем, ступенькой ниже, классные комнаты. Еще ниже – небольшая трехэтажная пристройка с отдельными комнатами для священников, не связанных со школой. На втором этаже этой пристройки находилась моя комната.
После поверхностного осмотра «владений», отец Виктор пригласил меня на чашку чая. За столом он мне рассказал краткую историю Интерната Святого Георгия, возникшего в Константинополе в 1921 году по инициативе небольшой группы католиков-иезуитов. Потом, в 1923 году, Интернат переехал в Бельгию (город Намюр), где просуществовал до войны. В 1940 году он переехал во Францию (в Париж). Впоследствии Интернат переехал в Медон, в предместье Парижа, но тогда, в 1944 году, отец Виктор не знал, что Интернат переедет еще раз!
В Интернат принимали, в основном, мальчиков и девочек русского происхождения. Воспитанники Интерната, в зависимости от возраста, ходили на уроки в ближайшие колледжи и лицеи, в которых преподавание велось на французском языке. Но, возвращаясь в Интернат, они были обязаны говорить только по-русски. Тем, кто этого правила не соблюдал, самим отцом Павлом давались «наряды», которые заключались в уборке помещения или оказания помощи на кухне.
Я поблагодарил отца Виктора и помчался сообщить неожиданную новость Варваре Павловне и Павлуше: меня приняли на работу!
– Я очень рада за вас, – сказала Варвара Павловна. – Павел вышел искать работу у американцев, в ожидании, пока префектура полиции не вернет ему права таксиста. Он будет очень рад такой хорошей новости.
Свободное копирование
