2 мая 1917 г. № 41
Милая и дорогая Ленурка, ничего от тебя не имею и не рассчитываю скоро иметь, т.к. послал тебе телеграмму 29-го, но ответа на неё до сего времени не имею и, получила ли ты её, не знаю. И в телеграмме, и в письме я тебе сообщаю, что пока я оставлен в 8-й армии. Говорю «пока», потому что окончательное решение этого вопроса будет зависеть от ген. Корнилова, который сюда назначается командующим армией. Корнилов если возьмёт меня, то я буду очень рад служить с ним, ну а нет, куда-нибудь да назначат.
Дела наши военные не радуют, война, по-видимому, для нас кончена. Здесь одно утешение – это прекрасная штаб-квартира. Черновицы – великолепный городок: чистенький, красивенький, много зелени - словом, жить здесь очень приятно. Ну а что касается апартаментов, занимаемых штабом армии, то об этом можно было только мечтать: у меня 5 хороших светлых комнат с коврами, мягкой мебелью, ванной, клозетом, с кроватью вроде наших. Словом, для полного счастья не хватает только нравственного спокойствия и уверенности в том, что всё происходящее в настоящее время в России может привести к хорошему результату, и затем не хватает тебя. Но ты, конечно, можешь приехать, если только устроишь как следует своих, и если меня, конечно, не погонят отсюда.
Каледин послезавтра уезжает, жалко мне его очень: разумный, твёрдый, просвещённый, а главное честный. Как-то обидно, что такие люди могут сейчас остаться не у дел.
Телеграммы до сих пор от тебя не имею. Сегодня пошлю телеграмму Ляле, чтобы она телеграфировала, что с вами. Да, Ленурка, куда мы придём, неужели вернёмся к старому и подтвердим, что мы действительно навоз для германской культуры? Прямо до слёз обидно. Пиши скорее, как вы устроились. У меня теперь сомнения, что лучше ли в Рязани, чем под Петроградом. Поцелуй мамулика, детишек. Крепко целую. Как только выяснится, что останусь у Корнилова, так я телеграфирую и тогда можно будет думать о поездке сюда.
Твой Ваня
Свободное копирование
