По случаю голода наехали из городов в деревню люди с меной, променивали на хлеб и другие продукты свои ценные вещи — хорошую одежду, мануфактуру, но большей частью ночью, т к члены Ч.К. и актива следили за тем, кто променивает хлеб, и имели право обыска и отобрания излишков. В Архангельске от голода померло много людей. Наши водники-капитаны, лоцманы, баржевые наменяли за хлеб ценных вещей. За пуд муки можно было выменять дорогую шубу на лисьем меху, за фунт масла кровать или гардероб.
С приездом интервентов в Архангельске все изменилось. В магазинах появились всевозможные товары и продукты питания. Мобилизация в армию населения и наступления в разных направлениях. Весь северодвинский речной флот включен в войну на Двине. Все наши водники на Северо-Двинском фронте. Вся Двина дымит пароходами. Не стал рейсировать броненосец «Светлана».
Ходили ложные слухи о быстром продвижении интервентов по Двине, о возможности взятия Котласа Каждый зажиточный крестьянин беспокоился о сохранении своего имущества, скота Делали тайные хранилища в земле на случай прихода интервентов.
Пароходами интервентов не остановили, без брони пароходы не выдерживали простых пуль и в открытый бой непригодны. К зиме интервенты закрепились вблизи станции «Борок». Мобилизовано все население и лошади в перевозке для фронта боеприпасов, колючей проволоки, обмундирования. Лошади не имели отдыха ни на час. Прекратились все домашние на лошадях работы и не на чем было привезти дров себе для отопления.
В Ляхове — на моей родине — началась копка окопов по обе стороны Двины, окопы в два рада и в два ряда колючей проволоки. На рытье окопов мобилизовали всех бывших купцов, хотя и престарелых, лишенцев, кулаков. В Красно- борск пришло два полка красных войск, разместились по деревням района. В доме священника поместили 8 человек офицеров, у меня 12 армейцев, и так до марта месяца. К церкви на поле навозили на лошадях обувь, горы колючей проволоки и делали перегрузку на других лошадей. Служба в церкви шла обычно. Офицеры заходили в церковь и радушно со мной разговаривали, осмотрели мои рукописные ноты, двое из них были певчие. У священника они помещались в отдельной комнате, и пришлось их отоплять, но что сделаешь — война! А нам пришлось мучиться вместе с бойцами в одной избе. Бойцы подстилали под себя на полу бурку из шерсти и спали на полу, окутавшись шинелями. Кухня у них была рядом с моим домом — кипяток всегда готов.
Ко всем ужасам и тяготам войны пришло еще страшное горе — появился среди армейцев «сыпной тиф». Болезнь заразная и опасная. Она быстро распространилась среди армейцев и населения, вероятно, способствовали эпидемии теснота и скученность людей, и потому, что у армейцев было много вшей. Хотя мылись армейцы в незанятых деревенских банях, но, видимо, этого было недостаточно для избавления от эпидемии. Начали болеть целыми семьями, и болезнь уносила в могилу людей в цвете лет — самого лучшего возраста. В Пермогорье у сестры моей жены переболела вся семья от тифа, и померла свекровь ее и 18-летняя дочь.
Умер от тифа главный врач Красноборской больницы Петр Николаевич Попов, сын священника Красноборской церкви. Отцу Протоиерею хотелось совершить погребение по церковным правилам, но не разрешили (от кого могло быть запрещение) и пришлось панихиды и отпевание совершать в церкви заочно. Весть о похоронах разнеслась по деревням. Народу на похороны собралось так много, что едва вмещала главная улица. Шествие началось от здания больницы. По главной улице стройно шли за гробом ученики школы, медицинский служебный персонал, воинская часть, гроб под балдахином, массой пели: «Вы жертвою пали в борьбе роковой, в любви беззаветной к народу» и т. д. Надгробную похвальную речь говорил один из учителей, а после него было говорено несколько кратких похвальных слов.
В марте белые, видимо, начали наступать на станцию «Борок», била артиллерия. Полк, который размещался в нашем приходе, ушел на фронт, остался один отряд Чекистов под начальством Хаджи-Мурата. По сведениям Мурат занимался реквизицией имущества больших торговцев и объехал всю Двину. Он с отрядом из 10 человек квартировал зимой в доме нашего прихожанина в полуверсте от церкви. У него был склад привезенного имущества в большом хозяйском амбаре. В складе были ценные вещи: одежда, мануфактура, комоды, гардеробы, зеркала. Бойцы его, черноусые здоровенные молодцы, и такие же при них солидные красавицы-дамы. Страшно было подходить к дому хозяина, в котором они квартировали.
Но удивились мы, когда в Пасху после пропетая пасхальных стихир и «Христос воскресе», сам начальник Хаджи-Мурат, раненый — на двух костылях — подошел и приложился ко Кресту и поздравил нас с праздником, а потом подошли все бойцы его и дамы.
Весной в конце марта после боев под ст. «Борок» целый полк белых добровольно перешел на сторону красных. Полк был направлен на Котлас. И вот тянулись белые вояки целыми ротами и полуротами по нашей трактовой дороге: веселые, хорошо одетые и обутые.
Свободное копирование
