Небольшая каменная городская церковь снабжена луковицеобразным куполом и шатровою колокольней и лежит в уровень с остальными строениями города, тоже на зеленом лугу; купол и верх колокольни зеленые, стены выбелены; церковь небольшая, в два света, с белым деревянным иконостасом. Литургия только что началась, и мы отстояли ее, относясь, конечно, довольно снисходительно к самоучкам-певчим. Есть в городе и другая церковь, кладбищенская, деревянная; она расположена против городской церкви на островку, образуемом порогами реки Колы; серенькая, неподновляемая, она видимо идет к разрушению, и нижняя часть ее резного иконостаса уже выбрана и заменена какою-то серою коленкоровою завесью. Вокруг церкви на островке кладбище; есть много старых, даже провалившихся, полуоткрытых, зияющих могил; тут, судя по надписям на разбитых, накрененных плитах, в мире почивают древние исправники и другие люди, власть имевшие. Перевоз покойников на этот островок не всегда удобен; в весеннюю и осеннюю воду река Кола давно уже и не раз промыла проветривающиеся сегодня могилы: в них вероятно, и костей не сыскать. От этой церковки очень хорошо видна стоящая над Колой гора Соловарка, или Соловарака, едва поросшая кустарником, гора довольно простого, утомительного очертания; слева на ней заметен совершенно гладкий песчаный откос, след землетрясения, приключившегося в 1872 году, в феврале, в самую мясопустную субботу. Говорят, что это было в 4 часа утра; у надзирателя шел пляс и подземные удары длились около пяти минут. Соловарака дала большой оползень к реке Коле и обнажена одним боком и до сих пор.
По выходе из церкви Его Высочество, направляясь к дому Хипагина, бывшего городского головы, построившего в Еретиках церковку, осмотрел своеобразную выставочку местных предметов, устроенную на зеленой мураве недалеко от церкви. Тут была разбита лопарская палатка "куйвакса", состоявшая из жердей, обтянутых парусиной, и населенная обильною семьей лопарей; характерны детские "зыбки", маленькие саночки, в берестовых очертаниях которых, как тела египтян в мумиях, покоятся ребятишки, лежащие обязательно носами кверху. Тут же видели мы два главные дорожные санные экипажа: "кережный болок" открытый, и такой же под парусинным колпаком, называемым "волчок"; они назначены для езды на оленях и тоже непременно лежа, потому что в этом единственное ручательство вываливаться возможно редко, едучи без дороги, а вывалившись, не поломаться.
Виднелись подле болоков и маленькие саночки "кережки", неразлучные спутницы пешеходных странников, перетаскивающих на них необходимые припасы: путник идет, кережка волочится за ним, и если она не опустела, то человек с голоду не умрет. Заметим, что для таскания их, да и вообще в упряжи, важную роль играют здесь собаки, которые и сидели подле нас, впряженные. Во всей Европе, как известно, собака не дармоедничает; в одной только Великой России, почему -- неизвестно, этою двигательной силой, судя по количеству наших собак -- колоссальною, не пользуются вовсе. Казалось бы, что некоторые правительственные премии за это нововведение были бы совсем уместны и в крестьянском хозяйстве далеко не бесполезны.
Живой персонал выставки -- лопари и лопарки всех возрастов -- был очень разговорчив, а женщины положительно болтливы, в особенности одна сорокалетняя баба с мумиеобразным ребеночком в руках. На головах русских женщин, как мы сказали, тут обычны кокошники и повязи; на лопарках красуются "шамшуры", или лопарские "сороки"; это нечто вроде кокошника, но наружной стороне его дан изгиб по форме головы, вплотную, так что вся фигура головного убора очень вычурна; сзади твердый остов шамшуры переходит в мягкую шапочку, покрывающую затылок; цвета выбираются самые яркие; много на них бисеру, блях, пуговочек, нанизанных дробинок и разноцветных вставок сукна.
Свободное копирование
