Вот мы наконец в самом северном городе России, в Коле. Это древние, древние места новгородской жизни, и несколько исторических черт будут нелишними именно на этом месте. Чуть не семьсот лет тому назад основана Кола новгородцами. В договоре великого князя Ярослава Ярославича с новгородцами, еще в 1264 году, значится, что в Коле управляли мужья новгородские. Из бояр новгородских видными владельцами здесь были Строгановы, что ясно из грамоты, данной Печенегскому монастырю. В 1500 году был тут крепкий острог, отбивший нападение шведов; он служил местом ссылки. В 1590 году шведы разорили Троицкую Печенгскую обитель, основанную в 1533 году крещеным евреем Трифоном, и она перенесена в Колу, а затем упразднена. Царь Михаил Феодорович снабдил несудимыми грамотами проживавших в Коле старцев, слуг и крестьян Соловецкой обители. В 1664 году царь Алексей Михайлович определил сюда стрельцов и воеводу. При Петре I крепостца перестроена, вооружена 53 пушками и снабжена гарнизоном; при Екатерине II в ней оставалось только 35 пушек, а затем крепость предана разрушению, но почтенные остатки ее видны кое-где и до сих пор.
В 1809 году Кола испытала характерное нападение англичан; они послали в нее со своего флота две шлюпки с 35 матросами; Кола имела тогда гарнизоном всего 50 инвалидов и ни одной пушки. Горожане, завидев врага, немедленно ополчили 800 человек и передали начальство над ними купеческому сыну Герасимову. Этот купеческий сын задумал было взять англичан живьем в плен, преградив им отступление, но исправник (?) Владимиров предпочел встретить англичан иначе и великодушно отдал им свою шпагу. Час спустя по выходе на берег все англичане были мертвецки пьяны и убрались с трудом, потому что горожане, удалившиеся на гору Соловарака, стали мало-помалу возвращаться; более трезвые из англичан положили совсем пьяных товарищей в Кольские карбасы и перевезли к своим кораблям. В 1854 году опять-таки англичане бомбардировали Колу и сожгли 64 дома, следы чего видны и до сих пор. Все вооружение Колы тогда состояло из двух орудий: у соляного магазина находилось одно, фальконет без цапф, привязанный к двум бревешкам, заменявшим лафет, а у древней башни -- древнее большое орудие с отбитою наискось дульною частью. Но жители все-таки хотели защищаться; они нашли эти оба орудия в Екатерининской гавани и перевезли их с великими затруднениями, чтобы дать неприятелю отпор. Защитой Колы руководил Бруннер, о котором мы говорили при воспоминании о бомбардировке Соловецкого монастыря. Одна из этих курьезных пушек красуется и теперь подле церкви за оградой.
До 1858 года Кола была городом заштатным, затем уездным, потом опять разжалована и в 1882 году повышена снова в уездные. С 1877 года тут есть метеорологическая станция. Здешнее обширное лесничество -- что очень характерно -- приносит казне всего 5000 руб. дохода, потому что в нем около 8 000 000 тундр, не производящих ничего, кроме лишаев. Ни больницы, ни аптеки в этом уездном городе нет; только что утверждена больница на шесть кроватей, но уездный врач имеется налицо.
В 1867 году архангельский вице-губернатор Сафронов нашел в Коле, бывшей тогда тоже городом уездным, "одного чиновника, правившего должности исправника, городничего, судьи, казначея и стряпчего; одну кобылу и одни дрожки". Видимо, недовольный Колой, вице-губернатор замечает, что "кто же пойдет на север в челюсти полюса?". Другие мнения о городке гораздо лучше. Живший здесь довольно долго судебный следователь находит здешний климат без сравнения лучше петербургского, а шведский профессор Вульфсберг считает его даже лучше итальянского! С 13 ноября по 9 января солнце здесь на горизонт не выходит и в пасмурные дни света не бывает совсем, а только сумерки. С 20 мая по 10 июля, наоборот, солнце с горизонта не удаляется вовсе. В последние зимы холод не превышает 35 1/2R по Реомюру. Сравнительная резкость в количестве тьмы и света обусловила, вероятно, существование поговорки, гласящей о Коле: "город уда, а народ крюк"; сложилась она, без сомнения, в те дни, когда большинство маленького населения, не достигающего тысячи человек мужчин и женщин, были сутягами; с кем и почему сутяжничали они -- необъяснимо. Вообще, если судить по поговоркам, репутация Колы очень незавидна: "в Коле с одной стороны море, с другой -- гора, с третьей -- мох, а с четвертой -- ох!"; "кто в Коле три года проживет, того на Москве не обманут". Есть еще и другие поговорки -- похуже.
Велико было в былые годы обилие рыбы в Кольской губе. Рассказывают, будто в 1825 году жители черпали тут сельдей ведрами, а ранее того, в 1777 году, на отмелях обсохло однажды стадо сельдей по колено вышиной. Изобильны в Кольской губе, как мы говорили раньше, и акулы. По словам вице-адмирала Рейнеке, сюда заходило столько акул, что сами промышленники молились об избавлении их от этих чудовищ. Акул бывало так много, что их по зароку не ловили вовсе, но когда принялись за них снова, то промышленник в одну ночь зарабатывал на 25 рублей: "Страх забирал глядеть, -- говорили они, -- как потянут двухсаженную рыбу, а другие, окружив шняку, десятками высматривают из воды, чернеясь на ее освещенной огнем поверхности своими чудовищными спинами". В прежние времена за недостатком стекол из кожи акул делали "окончины". Заходят в Кольскую губу и киты. Г. Кушелев очень красиво описывает мародерство норвежских китобойных пароходов в наших заливах и бухтах. По десяти и более пароходов вторгаются в залив вслед за китами: "Подводные частые взрывы как попавших в китов ядер, так и ударяющихся в дно; резкий свист пара; шумные плескания издыхающих китов, до пены взбивающих могучими хвостами и плавниками неглубокие воды маленькой бухты; грохот и лязганье цепей и якорей; визг быстро выбираемых талей; крики и возгласы команды; хриплые команды шкиперов; глухой гул морского прибоя; гудение и свист ветра в снастях". А на берегу? Что делается в это время на берегу? Киты вошли в бухту вслед за мойвой; мойва исчезает; промышленники наши остаются без наживки, и неудивительны неистовые причитания наших мойвенных артелей, пред глазами которых совершается все описанное.
Кола как центр китобойного промысла нашего была намечена давным-давно. В 1723 году иноземец Гарцин представил Петру I проект учреждения китоловной компании, и тогда же велено было построить для этой цели в Архангельске 3-4 корабля и отправить их в главный операционный пункт -- Колу. Корабли эти строил Баженин, и один из них назывался "Вальфиш". В 1803 году по ходатайству министра коммерции графа Румянцева устроена была "Беломорская компания" для сельдяных и китоловных промыслов; складочным местом назначена опять-таки Кола; стоянкой для судов -- Екатерининская гавань. В 1813 году компания эта прекратила свои действия.
Из коротенького очерка прошлого Колы видно, насколько городок этот представлял интереса. Наш паровой катер и вельбот на его буксире не могли подойти к пристани, устроенной на реке Туломе, шагов на сто расстояния; тут поставлен был на якорь баркас, за который мы и придержались. Между баркасом и берегом Тулома бежала очень быстро по мелкому каменистому ложу; пришлось пересесть на маленькие лодочки и перемахнуть через стремнину, не менее быструю, чем в Кеми, но не порожистую. Великий Князь вышел на берег первым и направился немедленно к церкви, пешком, конечно, потому что и тут лошадей в заводе нет. Солнце блистало вовсю и небо было глубоко лазурно; сине-зеленая бухта, такая же река, кружная панорама гор, уходивших вдаль долиной Туломы, были в полном смысле слова роскошны. Женская толпа, закрыв от нас Его Высочество отовсюду, отвалила вслед за ним, окружая плотным кольцом пестрейших одеяний и златотканых сарафанов, кокошников и кацавеек, называемых здесь "коротенька", не имеющих талии и снабженных массой прямых жестких складок, идущих, как во времена Марфы Борецкой, от шеи вниз, как бы полураскрытым веером. Некоторые из головных, ярко блиставших золотом на солнце, кокошников достигали одного фута и более вышины; самостоятельный предмет украшения составляют здесь цепи на женских шеях, начиная от тонких до грузных серебряных, золоченых, перевитых жемчугом. Так и вспоминался богатый древний Новгород, прямыми потомками которых являются эти колянки. Существует поговорка: "Кола -- бабья воля", что, по объяснению Подвысоцкого в его замечательном "Словаре архангельского областного наречия", значит, что колянки при крепком, дюжем телосложении отличаются энергиею и крутою самостоятельностью не только в хозяйстве, но и в морских промыслах, управляя нередко судами и ходя до Норвегии.
Когда толпа от берега отвалила, непривычно было нам видеть полное отсутствие над нею пыли, обыкновенно окружавшей Великого Князя столбом. Это потому, что вся Кола, невеликая Кола, разместилась без улиц, вразброс и стоит на зеленой, сочной мураве, вырастающей здесь на песчаной почве, искони веков сложенной обеими реками -- Туломой и Колой. Жестоко была примята эта трава могучими ножками колянок, шедших за Его Высочеством, и стоило только следовать этою примятою стезей, чтобы дойти до церкви, видной, впрочем, близехонько и без того.
Свободное копирование
