В течение этих недель все проявляли огромную доброту. Невозможно сосчитать всех тех, кто интересовался нами или приходил навестить меня в первые дни. А позже, когда мужу позволили принимать посетителей, вокруг его постели собиралось множество выздоравливающих раненых товарищей и других друзей. Мужчины и женщины слышали о перенесенной боли, и подвиг, совершенный при захвате Каушена, вызвал огромное волнение в нашем обществе. Наша дорогая, по-матерински относившаяся к нам великая княгиня Анастасия принесла письма и телеграммы от своего мужа, в которых бывший шеф (Великий князь Николай Николаевич.) среди всех своих многочисленных забот нашел время, чтобы поздравить Кантакузина и расспросить о его здоровье. Он писал, что поскольку он согласился, чтобы мой муж ушел от него и отправился на фронт, то считает себя ответственным за то, что его чуть не убили. Он выражал надежду, что Михаил, когда тот в достаточной мере поправится и сможет покинуть дом, присоединится к его штабу, где будет находиться вдали от опасностей. Мужа обрадовало это предложение. Другим предметом гордости стала золотая шпага Святого Георгия, врученная ему по единогласному решению комитета по вручению этой награды за исключительную самоотверженность и мужество, проявленные им, когда он после полученного ранения продолжал выполнять свой воинский долг.
Его навестили несколько неожиданных посетителей. Однажды у дверей госпиталя тихо, без предупреждения появилась императрица-мать и спросила, как пройти к «палате Кантакузина». Ее величество вместе со своей фрейлиной просидели у постели почти час, она сказала, что пришла как его «командир» (императрица-мать была почетным командиром Кавалергардского полка), чтобы посмотреть, как он себя чувствует, и поблагодарить за службу. Она объяснила, что выбрала в сопровождающие графиню Менгден, зная, что они в детстве дружили.
Свободное копирование
