14.03.2003 … на ТА был Роман (Рамиль) Низамиев. Народу! Роман читал новое, штук тридцать, если не больше. Говорит - не писалось почти год, а тут за три месяца - прорыв. Темы - ярко очерченная изнанка. "Какая жизнь - такие стихи". Сыроваты, но все равно на порядок выше всех наших авторов. Свободное владение сюжетом, рифмами. Разговор - в строки. Жанровые сценки, но с низа, с изнанки. И много смерти, причем смерти из "Происшествий за день". Передозировка, суицид, пьяная смерть под колесами. Смерть - чуть ли не первый персонаж множества стихов.
Нет в стихах хамства, хулиганства, пьяного разгула, есть пересказ сквозь зубы, со страстью, болью. Ему бы редактора - русский подправить, все же это величина в Томске. А издавать некому.
Было много отзывов, я смолчала - мне в стихах светлого хочется, пусть трагедии, но оптимистической, а тут отчаяние, мрачное наблюдение. Нет веры в людях - вот что в стихах. Расхристанность, одиночество, ощущение своей ненужности на земле. Что делает безверие! Человеку внутренний стержень нужен, убеждение, что жизнь его - вещь нужная. Кому нужная? А вот тут - сам делай себе "звезду": Богу, семье, делу любимому, просто кому-то, кто без тебя пропадет, да даже дьяволу, коль так сложилось, что зло тобою овладело. Тогда человек живет, потому что сознает свою нужность кому-то, пусть даже себе, любимому. А когда человек никому не нужен - тут он и пропал, тут он и мечется - найти это место, это дело, эту душу, кто его примет и к кому можно придти, не боясь, что будешь некстати. И как мало таких мест! Все углублены в себя, в свои ощущения и переживания. А появился другой человек на твоём пороге со своими бедами - и досада, что долго не уходит, собою занимает. Как найти равновесие? А как уходит другой человек, тут то и спохватываешься: что же ты не проявил участия, ведь он, кто ушел, был ценен, как составная твоей жизни, его не стало – осталось, как вырванный клок в ткани, не хватает!
Вот одно из стихотворений Романа (в сети нашла).
КОВЕРНЫЙ
Итак, мой выход. Выдох на бегу:
“А вот и я!” Ощерясь белозубо,
Растягиваю, шире не могу,
Я до ушей накрашенные губы.
Друзья мои! Я страшно рад за вас,
Что ни один здесь со смеху не помер.
Хотите, я вам расскажу сейчас,
И рассекречу наш рекордный номер?
В чалме, заспавшийся факир
Бредет нетвердым шагом по арене,
Он старый фрак поизносил до дыр,
В штанах мелькают острые колени.
Пока факир вспотевший достает
На свет из шляпы пожилого зайца,
Я высыплю сто баек и острот.
Куда почтенной публике деваться?
Но вот и он. В чалме горит звезда,
Ему я руку твердо пожимаю,
Сегодня трезв факир, как никогда,
А я всегда комедию ломаю.
Свободное копирование
