Я вернулся в свою богоспасаемую Рязань. Через несколько дней, проходя мимо киоска, я купил очередной номер “Известий”. Посмотрел, последняя полоса была озаглавлена жирно: “Отказ от религии — единственно правильный путь”. Я отложил ее в сторону, думаю: видели мы это, не обязательно. А чуть позже посмотрел подпись: “Осипов”! Это было его публичное отречение. Я начал думать: как же так случилось, этой темы совершенно не касались и т. д.? Хотя, конечно, мы “душа в душу” не жили. Видимо, припекло. Больше мы не встречались ни разу, хотя мне хотелось спросить, куда он задевал свои книги. У него была прекрасная подборка. В одних хороших переплетах Толковая Библия, словари, еще что-то такое было. На первых порах, когда открывалась Академия, он, конечно, мог собирать все, что ему нужно. Этого не было много, но это было всегда очень хорошее. Так что у него литература была. И на все подписные издания у него была охота, книг у него было много, и обычной литературы, и всего, чего хочешь. Вот этого мне было жалко. Но как-то я считал, что ничего хорошего из этого не выйдет, и ни разу ему не писал и не говорил. С другой стороны, он меня нигде, кажется, не помянул в своих писаниях. Он затронул многих, даже Уржумцева чуть-чуть. Меня он ни разу не тронул почему-то. Так что он остался для меня загадкой. У меня объяснений нет.
Конечно, он был в какой-то мере обижен. Он понял, что ему в духовной сфере далеко не пойти. Отношение высокого начальства было пренебрежительное, и отношение собратий он чувствовал. А ему хотелось какой-то популярности, хотелось быть на глазах. Позже он много усилий приложил, чтобы его приняли в Союз журналистов или писателей. Но, кажется, это дело не получилось. И конечно, ему было приятно выступать и по телевидению и везде. Но и такое он слышал: на каком-то заводе ему задали вопрос: “Раньше вы учили богословию, говорили о Боге, а сейчас вы говорите о несостоятельности этой теории, против Бога. Скажите, пожалуйста, когда вы были искренни: тогда или сейчас?”. В таком роде пакости ему тоже выдавали. Так что нельзя сказать, в какой мере ему было вкусно; наверное, не до предела. Наверное, у него совесть тоже была, и он мог как-то немножко печалиться этому. А потом жена от него ушла, и как-то получилось все очень кисло и плохо, так что мне его под конец даже было жалко. Но у него не было попыток покаяться, вернуться. Кто-то из его знакомых к нему ходил, и мне говорили совершенно четко, что этого не было, это была легенда. Трудная судьба была.
Свободное копирование
