На самом деле ничего этого, к счастью, не случилось. Он был весьма немногословен. Но что все его нутро светилось добротой и что он действительно был святой человек, это несомненно. Беседа наша была очень краткая, и я, пожалуй, сейчас бы не вспомнил ничего. Но он благословил меня в семинарию, и это меня очень крепко утвердило и поддержало. Я еще потом несколько раз с ним встречался, хотя жалел его, потому что видел, что ему досаждают разные люди по делу и без дела весьма и весьма.
Наверное, не так уж много мужчин было в ту пору там, может, поэтому он меня запомнил. Один раз его вели в церковь, я был поодаль, он как-то повернулся и как бы направился ко мне. Я понял, в чем дело, подошел и взял у него благословение, а так старался не мешать, не надоедать. Один раз в храме он спустился с хоров по темной лестнице и в том кусочке храма, где я стоял среди богомольцев, говорят, что он рванулся в мою сторону, вернее, сделал два шага (я-то его даже не видел, я об этом позже узнал). Эти детали меня как-то очень укрепили, что я не на ложном пути и не делаю ложных шагов.
Беседы у нас с ним были небольшие, краткие. Я больше довольствовался тем, что слышал об отце Лаврентии. Он был из простой украинской местной семьи. Видимо, он был монахом небольшого монастыря в этом месте около Троицкого собора. Тут же была архиерейская резиденция. Потом монастырь был закрыт, но он успел еще до этого времени трижды съездить в Иерусалим, к святыням Иерусалима. Он прекрасно разбирался в музыке; видимо, даже как-то преподавал музыку в своей среде. После закрытия монастыря он то ли священствовал, то ли как-то существовал, что-то делал в той мере, в какой это было можно. И деревенских окрестных девчонок, которые ходили в церковь, учил нотам, пению, и все приговаривал: “Э, девчата, это все пригодится, все пригодится!”. В 1941–42 году, когда это уже была зона оккупации и церкви разрешали открывать, он собрал всех этих повзрослевших своих девчаточек, и сразу образовался хороший хор, и женский монастырь был открыт в этом месте. Довольно большой, человек 150 в нем было. И он был духовником этого монастыря.
О нем рассказывали разные интересные вещи, — так кусочками, — и потом их кто-то записал. Относительно недавно я видел рукопись у кого-то в руках. К сожалению, когда я был во втором классе семинарии, где-то около Благовещения он скончался, так что я пользовался его относительным духовным руководством совсем недолго, год с небольшим. Но это здорово, что я его видел, что я такого человека встретил. Это было очень, очень ценно. И хорошую память о нем я так в сердце и храню.
Свободное копирование
