14 ноября 1941 года я проводил в Армию своего одногодка и теску, Мишу Половникова, увез его на лошади в город Куйбышев в райвоенкомат.
А через месяц мне принесли повестку.
Повестку привез председатель, и от меня пытался ее скрыть. В повестке давалось время три дня на подготовку, но он не хотел, чтобы я об этом знал. Я бы тогда работал до последнего дня.
Но мне об этом сообщила Мария Литвинова, продавец нашего магазина, она вместе с ним была в Осиново и знала, что мне повестка. Когда она мне об этом рассказала, я сам пошел узнать, факт подтвердился, что я действительно призывался в Армию.
Я этого дня давно ждал, так как я написал заявление в райвоенкомат о призыве меня в Армию добровольцем.
Я попросил у председателя колхоза лошадь, чтобы приготовить дров. Запаса у нас не было. В лес ездили постоянно и рубили там березняк на дрова. Иногда летом заготавливали хворост из тальника. Но в основном топили дровами. Другого топлива не было и леса, в основном, вырубались вокруг нашей деревни.
Вечером я поговорил с мамой, чтобы накануне моего отъезда собраться с молодежью и отметить мои проводы. Но в деревне в нашем магазине не оказалось водки, куда-то ехать, уже не было времени.
Мы с мамой пригорюнились, как быть и тут я узнаю, что Антонина Юрасова была в деревне Осиново и брала водку в магазине. Я решил сходить к ней, попросить, чтобы она выручила нас, дала водку в долг.
Тоня брала единственную бутылку для себя и без слов отдала мне. Она понимала, что в таких случаях надо помогать. Возможно, это было последнее внимание мне, уходящему в Армию для сражения с коварным врагом не на жизнь, а на смерть.
Вечером пришли с разъезда проводить меня тети Маша и Поля, а дяди Проня и Костя не смогли прийти, они работали по 12 – 14 часов на железной дороге. Были на военном положении, и отлучаться им было запрещено. Собралась вся молодежь, сели за стол. Мама кое-что приготовила. Распили эту бутылку всей компанией. Посидели, поговорили, исполнили песни и мне в путь – дорогу.
Поехали мы ночью. Со мной поехала мама, а повез меня Василий Юрасов. Ехать надо было через совхоз, там жила сестра мамы, тетя Клава. Мы решили заехать к ним попрощаться, а затем ехать до другой фермы этого же совхоза, там жили бабушка и дядя Алеша.
До дома бабушки мы добрались уже в двенадцать часов ночи. Подняли их с постели. Конечно, эта новость их не обрадовала. Тети Оли дома не было, она в это время была в роддоме, родила сына Николая. Немного посидели, попили чаю, погрелись. Дядя Алеша тоже решил проводить меня до Куйбышева, договорился с управлением, чтобы его отпустили. Пошел на базу, запряг жеребца.
Дядя в то время был депутатом горсовета города Барабинска и авторитетным человеком в совхозе.
Я попрощался со своей любимой бабусей и с сестренкой Таней.
Когда проезжали через центральную ферму, где жила моя знакомая, Катя Емельянова, дядя Алеша, не говоря мне ни слова, решил сделать мне сюрприз, подъехал к дому, где жила она, зашел в дом, поднял ее и сказал, что меня берут в Армию, что я еду в Куйбышев и жду ее на улице. Она, конечно, молнией оделась и выбежала на улицу.
Я не ожидал этой встречи. Мы перебросились несколькими словами, распрощались и договорились писать друг другу письма. Слово свое мы сдержали. Всю войну я писал, и Катя мне охотно отвечала. В 1946 году я с ней встретился в совхозе. У дяди Алеши провели вместе один вечер, на большее я не имел права, у меня была невеста.
14 декабря 1941 года Куйбышевский райвоенкомат меня не призвал в Армию, а оставил до особого распоряжения. Мы возвращались обратно домой, дядя Алеша и мама были очень рады, что меня не взяли. А мне не хотелось возвращаться. Я уже полностью настроился на службу в Армии и простился со своими сестренками, тетями, а также с ребятами и со своей девушкой Тоней, с которой дружил шесть месяцев. Она была сестрой моего тески Миши Половникова, приехала из другой деревни погостить и осталась жить.
