Всё это время мы переписывались. Письма обратно шли долго, перлюстрировались - цензура бушевала! У меня сохранилась с 1965 г. часть писем Коли и Марты - в них столько тепла, заботы, живого интереса и милых подробностей их жизни! Прошло столько лет, а я не могу выбросить эти письма - хочется ещё раз почитать. Бурное развитие техники - мобильники, sms-ки, интернет - почти вытеснили эпистолярный жанр нашего общения - а в письмах ведь отражаются и сохраняются и приметы времени, нравов, чувств и мысли людей.
Уже давно ушли из жизни и мама, и Коля, и Марта, но они так живы в моей памяти, в этих письмах! Ведь общение с хорошими людьми обогащает душу и придает силы.
В опустевшей квартире мы увидели на столе портрет Коли, рядом цветы, газету от 11 мая 1976 г. и на стене остановившийся 12/V передвижной календарь.
Марта очень страдала от одиночества и старалась найти спасенье в работе по переводам русской и английской художественной литературы, напряженно работая, чтобы, несмотря на слабость, уложиться в срок и не потерять работодателя. Поэтому, чтобы не отвлекать её, мы периодически почти весь день проводили в городе.
В этот раз мы жили в Университетском городке - комната на втором этаже в резиденции Авиценны - бывший дворец шаха Ирана - подарок Университету. Метро - рядом, но станция большей частью пустынна, контролёров у турникетов нет, и студенты играют с турникетами в чехарду (как кенгуру, перепрыгивают через них). И как вы думаете, начальство метрополитена реагирует на это? В следующий приезд в Париж через три года я увидела на нескольких станциях метро вместо рекламы такие объявления-карикатуры: 1) нарисован скачущий через турникет студент с головой и хвостом сороки - и подпись: "вороват, как сорока-воровка"; 2) студент с головой крысы, подползающий под дверями турникета: profiteur - нахлебничает, как крыса. Марта очень "сдала". Мучат ночные кошмары. Разговоры в основном об издателях, о поиске книг для переводов, о стихах, которые она выписывала, о семье сестры - Жермен, о "потопе", устроенном соседями.
Много общались со старыми и новыми знакомыми. Из новых - подружились с четой русских художников, Оскаром Рабиным и Валей Крапивницкой. Оскар был одним из первых персонажей знаменитой в то время "бульдозерной выставки". В период шестидесятых, когда немного ослабел идеологический гнёт, зримо возросла творческая активность людей - особенно писателей, поэтов, актёров, художников, многое вышло из "подполья". А в семидесятых, когда начальство испугалось расцвета свободомыслия, обозвав его "инакомыслием", и вернулось к тактике "тащить и не пущать", для творческих людей наступила тяжелая жизнь. Но, выпустив джина из бутылки, загнать его обратно уже не удавалось.
Прекрасные отснятые фильмы запрещались к показу и десятилетиями оставались на полках, или уничтожались, хорошо, если удавалось спасти одну копию. Театральные спектакли, уже готовые, запрещались, если они не понравились кому-то из ответственных чиновников с резолюцией "вредный", "ненужные Советскому народу", "несвоевременный". Режиссёрам и актёрам это грозило крупными неприятностями. Процветал "Эзопов язык". Люди привыкли читать "крамолу" между строк. Многие талантливые писатели вынуждены были писать "в стол", т.к. издатели не решались их печатать. Расцветали подпольные "Самиздат" и "Тамиздат", которые жестоко преследовались - за хранение и распространение неугодных рукописей, стихов людей сажали в тюрьмы, ссылали, высылали из страны. Так поэта Бродского осудили за "тунеядство" - не занимался общественно-полезным трудом!
Свободное копирование
