В Москве у меня не было никого, кто мог бы мне помочь, а надо было как-то жить. Я работал монтером, истопником, а потом и комендантом в студенческом общежитии в Останкино. По вечерам учился в 10-м классе.
Особенно трудно было с жильем. В тот год я побывал даже жителем землянки на Воробьевых горах - там, где Герцен и Огарев дали друг другу клятву. А через год, в 1937-ом, я, наконец, поступил в институт.
Это был институт Дефектологии. Позже он влился в Педагогический институт, а в те годы я учился на факультете олигофренпедагогики, на отделении русского языка и литературы. У нас преподавал известный автор учебника русского языка Крючков Сергей Дмитриевич.
Древнеславянский нам читал бывший ссыльный Виноградов Виктор Владимирович. Он тогда еще не был академиком, а в Тобольске отбыл наказание за то, что в беседе с кем-то из русских эмигрантов сказал: "Зачем нам НКВД? У нас и так у всех мозги штампованые".
За острословие и был он сослан, в ссылке написал труд по современному русскому языку.
Психиатрию я проходил у Дмитрия Ивановича Азбукина. Он занимался гипнозом: усыплял, внушал, лечил. Я помню, как приходили к нему люди, заколдованные в деревнях. Он их из этого состояния выводил.
Приезжал к нам Вольф Мессинг, и мы его феноменальные способности анализировали.
Психологии нас учил Александр Романович Лурия. Кажется, он происходил из семьи крупного психиатра. Он и сам знал психиатрию, а по нейропсихологии специалистом был просто уникальным. У него было два образования: уже будучи профессором психологии, он посещал медицинский институт как студент.
Это был живой, яркий человек, прекрасный экспериментатор. Около него всегда было много людей. На его лекциях мы анализировали разные виды аномального развития мозга. Вот, например, если недоразвились лобные доли, то выпадение каких психических функций наблюдается?
А как водянка мозга отражается на психике? Вот такая была у нас атмосфера - полная погруженность в научную среду.
Благодаря всем этим титанам я получал свое образование.
