Неожиданный финал - 2

* * *

Летом 1924 года профессор Соколов руководил фольклорной студенческой экскурсией в район Переяславля Залесского. Я был в числе экскурсантов. Мы остановились в монастыре, который назывался «Пречистая на горице». Он был на возвышении, откуда открывался прекрасный вид на старинный город и на Плещеево озеро, славившееся «переяславльской селедкой». В монастыре в то время уже не было ни одного монаха: советское правительство поспешило закрыть эту глубокочтимую русским народом святыню в первые годы после захвата власти. Там в то время жил с семьей писатель Михаил Михайлович Пришвин. Во время завтраков, обедов и ужинов он располагался вместе с нами, рядом с профессором, за длинным столом на широком дворе, поросшем муравой. Мы с радостью выслушивали его советы, шутки и рассказы о приключениях во время поездок по России.

Однажды один из студентов вечером, когда мы все собрались на общий ужин, пожаловался на невежливое обращение с ним одной местной женщины.

— В чем выразилась ее невежливость? — спросил профессор.

— Она гнала корову. В руках у нее была палка. Я спросил: «Гражданка, как называется это животное?». А она с дерзкой насмешкой крикнула: «Лев!».

Все рассмеялись, а профессор сказал:

— Хорошо, что она ответила вам шуткой, а не поколотила вас палкой. Она решила, что вы издеваетесь над ней, потому что даже трехлетний ребенок не спутает корову ни с лошадью, ни с верблюдом. Почему вы задали ей такой странный вопрос?

— Мне хотелось знать, как она произнесет это слово: «корова» или «карова».

Тут Юрий Матвеевич прочел нам целую лекцию на тему: «Как нужно разговаривать с народом».

***

Судьба профессора Соколова весьма печальна. Советская власть не пощадила этого одаренного, любимого молодежью, ученого. В разгар гонений против интеллигенции он в одном из журналов напечатал статью, в которой доказывал, что каждая былина — создание не коллектива, как ошибочно утверждают ученые, а отдельной личности, имя которой, к сожалению, не дошло до нас. Власть сочла статью контрреволюционной, направленной против коллективизма. Профессора арестовали. Это было в страшное время «ежовщины». Когда этот палач был ликвидирован, профессора после усиленных хлопот жены — Валентины Александровны Дынник, освободили.

Чтобы загладить конфуз, ему присвоили звание академика, но не всесоюзной, а почему-то украинской академии, хотя он родился на берегу Волги, а не Днепра.

Было назначено чествование нового академика. В главном зале академии наук собралась элита Киева. Приехали академики и друзья из Ленинграда и Москвы. Появление Соколова вызвало бурю восторгов. Его остроумный доклад о народном творчестве все время сопровождался аплодисментами и смехом. Его чествовали не только как нового академика, но и как пострадавшего от жестокой власти. Когда он закончил доклад, присутствовавшие устроили ему овацию. Он раскланивался с улыбками направо и налево. Как любимого артиста, его засыпали цветами. В восторгах аудитории была искренняя радость за одаренного человека. Он садился, но аплодисменты не прекращались. Он вставал снова и снова. Но когда приветствие превратилось в сплошную бурю энтузиазма, он упал.

В зале было много врачей. Бросились к нему. Выслушали сердце. Оно не билось.

— Академик Юрий Матвеевич Соколов скончался! — объявили публике.

Недавние восторги сменились рыданиями и стонами. Надломленное годами тюрьмы сердце не выдержало радости и счастья.