ЗНАМЕНИТЫЙ РОДСТВЕННИК
Всеволод Мейерхольд! Кому не знакомо это имя? Артист Художественного Театра в молодости, позже — режиссер в театре Веры Федоровны Комиссаржевской, постановщик Лермонтовского «Маскарада» в «Александринке», руководитель своего театра в годы советской власти.
Каждая его постановка разжигает страсти театралов, на диспуты о его спектаклях спешат все слои общества. Нигде и никогда словесные состязания не достигают такой напряженности и остроты, как здесь.
У Мейерхольда много друзей, но еще больше врагов. Билет коммунистической партии страхует его до поры до времени от многих зол и напастей, хотя коммунистическая верхушка прекрасно знает: коммунист Мейерхольд липовый и положиться на него рискованно. В правительственных сферах у Мейерхольда есть опора в лице Платона Керженцева, бывшего посла в Италии, а теперь возглавляющего Комитет по делам искусств.
В литературных кругах Мейерхольда недолюбливают. Его друзья среди писателей немногочисленны: Маяковский, Вишневский, Эрдман, Безыменский, Третьяков, Сельвинский, Юрий Олеша и Андрей Белый. Для последнего Мейерхольд — титан в области театра. На диспуте о постановке «Ревизора» Андрей Белый усилено жестикулируя и бегая по сцене, метал громы и молнии против всех, кто пытался умалить достоинства обсуждаемого спектакля.
Вторая жена Мейерхольда — Зинаида Николаевна Райх, была когда-то первой женой Сергея Есенина.
У Мейерхольда была заветная мечта: постройка нового театра. При содействии Керженцева правительство дало согласие на постройку нового театрального здания. Был объявлен конкурс на лучший проект. Но Мейерхольд требователен и капризен: ни один проект его не удовлетворил. Тогда он начал вести переговоры с архитекторами в индивидуальном порядке. Проект Вахтангова, сына знаменитого режиссера, прославившегося постановками «Принцессы Турандот» и «Гадибука», пришелся Мейерхольду по душе.
В 1933 году, когда страна корчилась в муках голода, а на Украине свирепствовало людоедство, было приступлено к строительству театра Мейерхольда.
Ни в политбюро, ни в центральном комитете партии у Мейерхольда не было доброжелателей. Театральные критики знали об этом и искали малейшего повода, чтобы наброситься со всем остервенением на режиссера, слава которого с каждым годом тускнела всё больше. Даже прекрасная постановка «Дамы с камелиями» с Зинаидой Райх в заглавной роли не раздобрила критиков.
Чем угодить партии и правительству? Где искать заступничества?
Характер у Мейерхольда портится. С годами он становится всё более ревнивым. Всех, кто рассыпается в любезностях перед Зинаидой Николаевной, он отдаляет от театра.
Маяковский и Андрей Белый в могиле, Эрдман в ссылке, с Вишневским, Олешей и Сельвинским на почве ревности, порваны всякие отношения. Из театра уходят хорошие артисты — Гарин и Мартинсон. Верными до конца остаются Ильинский, Боголюбов и Царев, а из Александринки к Мейерхольду переходит престарелый, Народный артист республики, Юрьев.
Платон Керженцев отстраняется от руководства комитетом по делам искусств. Над головой Мейерхольда повис «Дамоклов меч». Он может сорваться в любую минуту. Как предотвратить катастрофу. И мечущийся в отчаянии человек хватается за последнюю соломинку: он думает, что пьеса Лидии Сейфуллиной «НАТАША» — может спасти положение.
Сейфуллина вошла в литературу лет двенадцать тому назад. Её нашумевшая повесть «Виринея» была инсценирована для театра имени Вахтангова. Но вот уже несколько лет писательница ничего не печатает. Она живет на проценты с прежней кратковременной славы. Но эти проценты так ничтожны, что писательница еле-еле сводит концы с концами. Хорошо, что её поддерживает муж, критик Валериан Правдухин. Живут они в писательском городке «ПЕРЕДЕЛКИНО», в долгах, как овечий хвост в репьях. Когда писатели получали ордена, не была обойдена и Сейфуллина. Но орден «Трудового красного знамени» не улучшил её положения.
Однажды я принимал участие в литературном вечере — в открытом лектории Измайловского парка культуры, на окраине Москвы.
— Сейчас выступит писательница-орденоносец, Лидия Николаевна Сейфуллина, — торжественно объявил заведующий лекторием. Раздались аплодисменты. На сцену вышла толстая женщина низкого роста, похожая на татарку с челкой над лбом, в черном платье. На её груди, против сердца, красовался орден.
— Я прочту вам отрывки из пьесы «Наташа», принятой государственным театром имени Всеволода Александровича Мейерхольда. Публика насторожилась, но больше всех насторожился я. Интересно было послушать то, при помощи чего Мейерхольд решил оградить себя от всех зол и напастей.
Ничего более убогого и безнадежного, чем «Наташа» не приходилось ни читать, ни слушать, ни смотреть за всю свою жизнь: это была беспомощная инсценировка передовицы из «Правды» об ударниках и стахановцах.
Когда писательница вышла на сцену, в лектории под открытым небом было около 500 человек. Когда она кончила чтение, осталось не больше 20.
— В чтение пьеса провалилась, провалится она и в постановке, — думал я, — как такой большой художник мог опуститься до «Наташи?» Это, значит, его допекли страхи и он окончательно потерял голову.
Вскоре в «Правде» появилась большая статья: «Чужой театр». То, что когда-то расценивалось, как положительное, теперь смешивалось с грязью. «Театр Мейерхольда не нужен советскому зрителю», — такими словами заканчивалась статья.
Как почти каждый советский человек, Мейерхольд был не без греха против власти. Особенно тяжел был его грех, который он хотел совершить в 1927 году. И хотя этот грех не совершился, партии и правительству было известно все, что предпринимал Мейерхольд весною и летом одиннадцать лет назад.
Свободное копирование
