Выбор сделан. Надо было приниматься за работу. Дядька Андрей и все в семье уже с уважением относились к моему труду. Меня освободили от всех дел по крестьянству. Под мастерскую отвели половину сенного сарая. Пришлось частично разобрать крышу. Так был получен необходимый для работы по скульптуре верхний свет. Отец помог устроить дощатый пьедестал. и работа закипела. Я трудился с раннего утра до позднего вечера. Я и ночевал в сарае вместе с Иваном Михайловичем. Вся деревня следила за тем, как продвигается моя работа. К сараю приходили мужики, говорили, что вот «склипатур хочет человека из глины сработать».
Все лето и осень я проработал в сарае. Начались заморозки. Пришлось переносить статую в теплую хату.
Памятно мне участие отца в создании «Камнебойца».
У отца было врожденное понимание формы. Возможно, что своими рассказами о скульптуре и скульпторах я разбудил в нем погибающие втуне способности. Его очень заинтересовало мое пояснение, что каждая скульптура имеет железный каркас, который должен быть и прочен и гибок, чтобы хорошо держать глину.
Отец с увлечением помогал мне замешивать глину в кадке, по окончании сеанса заворачивал статую во влажные тряпки. Для станка, чтобы фигура вращалась, приспособили старое колесо от телеги.
Отец отходил от работы и долго, внимательно смотрел на нее издали, иногда же начинал во все стороны поворачивать «Камнебойца». Он и за глиной «ухаживал», и помогал мне преодолевать трудности творческого порядка.
Помню, как не удавалась мне левая нога сидящего камнебойца. Как я ни изменял ее, все выходило не то, чего хотелось. Бросил работу, попросил у отца накрыть статую мокрыми тряпками, а сам ушел на два дня на пчельник.
Когда вернулся, гляжу, левая нога на месте, стоит как нельзя лучше. Оказывается. пока меня не было. отец смотрел-смотрел на статую и наконец сам подвинул ногу.
Тут я должен с благодарностью вспомнить, что отец мой Тимофей Терентьевич — человек добрый и чуткий — в трудную иль горькую минуту жизни всегда оказывался рядом и без лишних слов помогал мне в силу своих возможностей.
Затеял я лепить из глины «Пильщиков» — огромную скульптуру весом не менее двухсот пудов. Для нее надо было сделать вращающийся станок, а как, из чего?
И вот однажды принес отец четыре чугунных колеса от тачек, приладил их к концам двух перекрещивающихся под прямым углом бревен, посадил этот крест на вертикально стоящую железную ось. покрыл сверху досками, и получился вращающийся помост, лучше которого и желать было нельзя.
В другой раз не хватило для этой огромной статуи материала; отец привез из лесу толстых кривых сучьев и давай вставлять их то на место выступающей руки, то на место ноги, и всякий раз с таким пониманием формы, что я диву давался.
«Пильщиков» я делал вскоре после окончания учебы в Москве и Петербурге. Средств у меня в ту пору не было никаких, и я не мог перевезти «Пильщиков» в город, чтобы отформовать и показать на выставке. Так и осталась огромная скульптурная группа в моей деревенской импровизированной мастерской, в которой я лепил «Камнебойца».
Чтобы закончить историю с «Пильщиками», должен сказать, что скульптура эта хранилась в моем сарае-студии до того часа, когда фашисты, отступая из Караковичей, спалили деревню. Скульптурная композиция «Пильщики» погибла в огне. В этом я убедился сам, приехав в 1947 году в разоренные врагом родные смоленские места.
Свободное копирование
