На Столин

Затишье закончилось, нашему полку приказали освободить местечко Столин в Белоруссии. Для этого предлагалось лесными массивами выйти в тыл и перерезать дорогу Столин - Пинск. Пехота скрытно подошла к опушке леса западнее Столина, а мне было приказано два орудия вывезти к боевым порядкам пехоты. С командиром первого орудия сержантом Саркуловым (та-тарин из Казани) пошли выбирать дорогу в лесу, я зацепил мину натяжного действия, его ранило, а у меня осколок пробил сзади полу полушубка - опять повезло. Два орудия вывез-ли, но установили не там, где была пехота - на опушке леса у Столина, а ближе - на опушке лесной поляны. Уже начался бой и по нашей пехоте прямой наводкой била немецкая батарея. Позднее мы убедились, что место для орудий было выбрано правильно - немцы пошли в наступление и наши пехотинцы прибежали к нам под прикрытие орудий.

Был самый страшный день за все время пребывания на фронте. Нас разделяла поляна, а справа и слева лес подходил вплотную к орудиям, но мы были не одни, с нами рядом были пехотинцы: мы защищали их, они защищали нас. Я приказал свернуть у снарядов колпачки взрывателей и бить по кронам деревьев. Взрыв снаряда вверху, над головой, имел огромную площадь поражения, не говоря уже о моральном воздействии на наступающих. Представьте себя под деревом, когда над твоей головой разрывается снаряд и град осколков разлетается вокруг. Таким образом мы отбили одиннадцать атак - так писала позднее дивизионная газета. (Кто их считал, не знаю?!) Для нас это был ад в течение всего дня, немцы под-ходили по лесу вплотную к пушкам, но несколько выстрелов из пушки по деревьям отгоняло их. Были моменты, когда велась с их стороны стрельба разрывными пулями из автоматов, и , казалось, что стрельба ведется рядом, до пушек долетали гранаты из гранатометов. Так было целый день, потом немцы отходили, наступало затишье, и снова попытка уничтожить нас. Наступил вечер.

Меня вызвал на КП командир батальона и сказал, что нас окружили, и получен приказ по радио выходить из окружения. Выйти из окружения с пушками можно было по единственной дороге, которая выходила на тракт, на перекрестке были немцы, до этого, днем, там были наши.

Наши позиции непрерывно обстреливали из минометов и автоматического оружия, но огонь был неприцельный, однако по дороге на КП батальона и обратно мины рвались близко, но я не обращал внимания. Договорились с Акишиным, что пушки вручную выкатим как можно ближе к перекрестку, а как только начнем стрелять, батальон пойдет в атаку.

Раздались выстрелы из пушки, и солдаты с криками “ура” пошли вперед. В нашу сторону сплошным потоком летели трассирующие пули, но били тоже наугад, в темноту. Перекресток был захвачен и немцы уничтожены, правда были и наши потери, но их никто не считал, а  уцелевшие солдаты в панике пробегали мимо наших пушек, пересекали  тракт и через болото уходили в нашу сторону. Моя попытка остановить их и помочь перетащить пушки через небольшое болото, ни к чему не привела, и мы с орудиями одни остались на перекрестке. Своими силами затащили орудия в болото, а дальше не могли. Настал рассвет, мы вынули замки от орудий, забрали лошадей и пошли к своим.

Прихожу к командиру полка и докладываю, что орудия можно вытащить, если найти лебедку и трос. Он удивился, что я живой, кто-то ему сказал, что меня убило, и даже рассказали под-робно о моей гибели: якобы я зашел в блиндаж на перекрестке, в котором оказались немцы, и они в упор расстреляли меня. Такой факт был с командиром стрелковой роты. Началось расследование, почему оставили орудия, я все объяснил, написал рапорт, как все было. С капитаном из особого отдела мы сходили на место, на перекрестке снова были немцы, а с нашего края болота видны были завязшие в болоте орудия. Пока искали лебедку и трос, немцы их вытащили - пушки к ним были ближе. С меня обвинение было снято.

В бессонные ночи я часто вспоминаю обо всем этом. Оказалось, в стороне от перекрестка метрах в ста выходила дорога, проложенная соседним 448 стрелковым полком, мы могли бы ей воспользоваться, если бы знали о ее существовании.
На совещании после неудавшейся операции , А.Т. Макаров хвалил нашу батарею, обещал пред-ставить к наградам, но какая же награда, когда потеряли два орудия, хотя спасли полк от уничтожения. Сейчас думаю, задним умом, что можно было спасти и свои и 45мм батареи орудия, которые тоже были оставлены там - надо было окопаться, занять оборону и ждать помощи, но видно общая паника подействовала на нас, да после всего пережитого за прошедшие сутки, такая героическая мысль в голову не пришла.

Может быть, если бы остались на перекрестке, я бы не писал свои воспоминания, а пришло бы домой письмо, что погиб смертью храбрых.
Описанные выше события происходили в апреле 1944 года, после наступило затишье до июня.
Описывая участие в боях, я задумываюсь, почему они происходили в определенное время, и значение этих боев, и делаю свои выводы. Сражение за Столин в апреле носило разведыва-тельный характер, сражение за Столин в июне - отвлекающая операция, так как оно началось во время начала стратегического наступления наших войск в Белоруссии - (операция “Багратион”).

Хотя бои носили название “местного значения”, нам было не легче, а может быть и труднее. Там, где готовились главные удары, сосредотачивалось большое количество артиллерии, танков, и самолетов, а нам приходилось обходиться тем, что у нас осталось.
При взятии Столина, наша батарея с единственной пушкой была установлена в пойме реки Случь и прямой наводкой могла бить по городу, но орудие наше стояло на берегу небольшой речки и хорошо было видно из города. По нам велся постоянный минометный огонь, нас спасала небольшая траншея, вырытая нами рано утром. Мины рвались очень близко - то недолет, то перелет в речку. Наконец мы заметили в роще на дереве наблюдательный пункт, открыли огонь. С дерева свалился человек, начали стрелять по этой роще - обстрел нашей позиции прекратился (очевидно тут-же стояли и минометы).

Потом нам стало известно, что соседний 448 стрелковый полк занял Столин, обходя его с запада, и нам пришлось опять преследовать врага по лесным дорогам вплоть до города Пинска. В июле 1944 года мы овладели Пинском. Наша пушка не принимала участия в бою за этот город, я только помню, что мы остановились в лесу на дороге, кругом были болота, а утром вошли в город. Основную роль сыграли стрелковые батальоны, которые по болотам подошли к городу, но об этом я мало знаю.

В 1984 году я был на встрече ветеранов Великой Отечественной войны, принимавших участие в боях по освобождению Пинска, в связи с 40-летним юбилеем его освобождения. Из разговоров я понял, что большую роль в этой операции сыграла Днепровская военная флотилия, которая на бронекатерах по реке Пина (приток р. Припяти) ворвалась в город неожиданно для немцев, а с востока вошла пехота. На одном приеме разгорелся спор, кто был главным в этом деле. Мне пришлось выступить и сказать, что солдат войны не выбирает и тем более, место на этой войне. Потом выпили за совместную победу.

Нашему полку присвоили имя 447 Пинский стрелковый полк. После взятия Пинска, заняли райцентр Иваново по пути к Бресту, а потом город Кобрин и стали на отдых.
В августе 1944 г. нас погрузили в вагоны и наша 397 дивизия прибыла в Прибалтику. Принимали участие в освобождении Риги, с боями заняли Смилтене, Цесис и Сигулду. К этому времени наши войска вышли к морю и отрезали Курляндскую группировку немцев, а нам предстояло расширять этот коридор. Немцы упорно сопротивлялись, надеялись прорваться к своим, но так и остались в этой ловушке до конца войны.