Однажды мне посчастливилось участвовать в работе по формированию кадров нового объединения «Автопромимпорт», создаваемого для закупки у итальянцев автозавода по производству «Жигулей». Создание нового внешнеторгового объединения случай во Внешторге весьма редкий. Поэтому всё приходилось придумывать вновь.
Особенно остро стоял вопрос набора людей на работу. «Острота» заключалась в том, что эти люди почти все должны были сразу выехать на работу в Италию в город Турин, где размещалась фирма «Фиат».
Именно там должны были готовиться контракты на закупку оборудования для Волжского автогиганта. Вокруг этого поднялась страшная «суета». Где и как подбирать людей. «Где?» оказалось просто. Как только стало известно про выезд за границу – народ «повалил» огромной толпой. А вот «Как?» вопрос оказался посерьёзней.
Кандидатов стали приводить за руку «спонсоры». И вот тут-то и появилась главная сложность. Отсеивать любимчиков и любимиц было не просто. Хорошо ещё если кандидат или кандидатка знали язык и имели хоть какую-то квалификацию специалиста, тут можно было закрывать глаза на другие слабые качества.
Но иногда раздавался телефонный звонок и наш главный начальник говорил тихим голосом «взять!». За этим следовало «Есть!» и очередной кандидат без лишних разговоров брал «барьер».
На улице Пятницкая в рекордные сроки отремонтировали старинный особняк, и на нём появилась гордая надпись «Автопромимпорт». Из него на многие месяцы в Италию уезжали сотрудники. Зарабатывали они там очень не плохо. В Италии все эти люди приобрели настолько «шикарный» и модный вид, что стало неудобно ездить в московской толпе в метро. Тогда они пересели в автомашины. Так было удобнее.
У сотрудников появился достаток и деньги. Но вот беда! От этого «сверхдостатка» и всеобщей бедности вокруг, в коллективе появилась зависть. Где зависть там склоки. Коллектив начало лихорадить. Председатель объединения собрал вокруг себя верных людей, которые сплетничали ему на других членов коллектива. Постепенно эти нездоровые отношения стали выходить наружу.
В этих отношениях между сотрудниками приходилось разбираться мне. Вместе с начальником отдела кадров мы пытались как-то всё утихомирить, но тщетно. «Пожар» склок набирал обороты.
Однажды меня вызвал к себе мой начальник.
- Значит так! – важно сказал он – Нужно выступить в парткоме на разборе ситуации в коллективе «Автопромимпорт» и осудить этого Председателя за неправильную кадровую политику. Вот материалы, - он подтолкнул ко мне тоненькую папку – Текст выступления покажешь мне в 9 утра. Партком состоится завтра в три часа дня.
Папочку мы прочитали всем отделом. Там было написано много нехорошего про этого Председателя. Сказать это всё на парткоме означало очень больно надавить на его самолюбие и стать его врагом на всю жизнь.
Такие вещи во Внешторге тогда не прощали. И вот мне пришлось сказать справедливые, но очень опасные слова. В ответ был взрыв человеческих эмоций. Выслушав всё это Партком «пожурил» начальника и велел так больше не делать.
Как я позже понял, Председателю через моё выступление намекнули – «Не зарывайся!». И он притих, но того, кто ему это сказал при большом стечении народа, не забыл.
Встретились мы с ним уже во Франции. Он был председателем закупочной комиссии оборудования для другого автомобильного автогиганта КАМАЗ. Я к нему был приставлен секретарём партийной организации – «Смотрящим», как теперь сказали бы. Если будет интересно читайте мои две повести о работе в Париже.
Работая в кадрах, я одновременно учился вечером. Сначала на курсах внешнеторговых работников, потом для работников в иностранных фирмах за рубежом, курсах патентоведов. Одновременно я четыре года изучал английский язык.
Если учёба в военно-морском училище, а потом в институте и на разных курсах давалась мне сравнительно легко, то английский пролезал в мою головушку с огромным трудом. Одолевал я его отчаянной зубрёжкой после восьми вечера и до глубокой ночи. В выходные дни я запирался в ванной комнате. Отсюда, наверное, моя привычка читать в туалете к неудовольствию других страждущих его посетить членов семьи.
Свободное копирование
