Бакена. Моё детство - 34

Глава 30

 Поскольку заговорил об «иностранцах», вспоминаю ещё один случай. В ноябре 1956 года в наш класс прибыл новый ученик. Если бы это был какой-нибудь русский Сидоров или Иванов, об этом не стоило бы и говорить. Но это был Петер Мельцер! Канадец! Его русская мама когда-то вышла замуж за иностранца и уехала с ним жить в Канаду. Там Петя и родился. Потом по какой-то причине взрослые Мельцеры расстались и когда началась «хрущёвская оттепель», Петина мама с сыном приехали жить к своей сестре в Ермак. Но это всё ничего, приехали — и ладно.

 Суть в том, — как наш новый ученик выглядел. Был он симпатичен, лицом упитан, говорил по-русски с невероятным акцентом. Но самое главное — его одежда. Такую мы даже в кино не видели: вся в клёпках и замках кожаная куртка, такие же ковбойские сапожки, синие, из грубой ткани, брюки (это были «джинсы», но кто тогда слышал такое слово?), светлая шёлковая рубашка, красивая фетровая шляпа. По сравнению с ним, наши одеяния — хлам из каменного века. С момента его появления многие школьники, особенно девчонки, с интересом рассматривали прибывшее из-за океана диво. Через некоторое время все привыкли к экстравагантному парню. Когда канадские вещи у него сносились, одеваться он стал как и другие школьники.

 За диктанты оценки ему поначалу не ставили: в каждом слове он делал по три ошибки. За помощью по русскому языку он почему-то чаще всего обращался ко мне, вскоре мы с ним сдружились, я бывал у него дома, а он у меня. Постепенно наши отношения прекратились, но мы остались приятелями. Со временем Петер закончил среднюю школу и уехал жить в Павлодар.

*****

 Как-то так повелось, что летом отец регулярно брал меня и моего брата Лёву с собой в поездки на лодке по Иртышу. Ездили в основном за дровами. Сколько нам нужно было дров на зиму, никто не знал. С весны, ещё по паводку, отец вылавливал проплывающие по реке коряги и подтаскивал их к дому. Когда мы с братом были маленькими, дрова пилили отец и мама, но только мы подросли, как вся нагрузка легла на наши плечи. И коряги и дрова, что привозились на лодке, мы добросовестно пилили длинной двуручной пилой «стахановкой» и складывали в большие поленницы.

 К этому времени мы уже довольно хорошо умели грести, отец же, как правило, находился на корме с веслом-кормовиком. На вёслах сидеть тяжело, поэтому отец научил нас таскать лодку лямкой. Это как бурлаки на Волге, только здесь верёвку, привязанную к лодке, тянули мы с братом, медленно бредя по берегам, заросшим высокой травой.

 Одно время отец сделал парус и, когда дул свежий ветерок, мы плавали «на всех парусах». Должен заметить, что всегда ездили только в верховье. Смысл такой: пока имелись свежие силы — заплывали вверх по реке, набирали дров (а по осени ягод-груздей) и потом, уставшие, по течению медленно спускались до села. Все эти поездки были для нас с братом, конечно же, незабываемыми событиями.

 Однажды произошёл интересный случай. Мы поднялись далеко вверх по реке: вокруг — ни одной живой души. Река на солнце ярко блестела, стояла тишина, только и было слышно, как чайки лениво покрикивали да наши вёсла шлёпали по воде. Мы не спеша гребли, как вдруг отец привстал и, пристально вглядываясь вдаль, сказал:

 — Вроде как волчонок или лисёнок плывёт.

 Оглянувшись, мы увидели, как поперёк реки переплывало существо, у которого из воды торчали только одни уши. Любопытство взяло верх, и мы резко налегли на вёсла, тем более что отец не возражал. Расстояние стало сокращаться. Когда подплыли очень близко, отец уточнил:

 — Это лисёнок.

 Зверёк, увидев нас, заметался: плыл, делая странные зигзаги, истошно молотил лапами по воде. Мы решили его поймать и привезти в село. Я сел за вёсла один, а Лёва, приготовив пустой мешок, лёг в носу лодки и свесил руки над водой. Увлёкшись погоней, я грёб как хороший мотор. Казалось, ещё чуть-чуть — и мы у цели. Откуда ни возьмись, посередине реки появилась отмель, скрытая водой. Лисёнок, делая гигантские прыжки, перескочил её и поплыл дальше. Наша тяжёлая лодка остановилась, упёршись в едва скрытый песок. Азарт брал верх. Выскочив из лодки, мы ухватились за кочедыки (это выступы на борту для вёсел) и что есть силы стали тянуть за них, отец толкал сзади. За полминуты мы перетянули лодку через косу, и гонка продолжилась.

 Наконец, лисёнка настигли. Лёва схватил его за уши, но тот мгновенно вывернулся, вдобавок цапнув брата за палец. Отец собирался уже было благоразумно отступить, но куда там! Снова догнали этого шустрика. Брат крепко ухватил лисёнка за уши и выдернул из воды. Кое-как запихали его в мешок, при этом он отчаянно брыкался, хрипло тявкал. Вернувшись в село, мы сделали лисёнку из ящиков небольшую клетку и вытряхнули его из мешка в неё. Зверёк забился в дальний угол и диким ненавидящим взглядом позыркивал на нас. Продержали мы его дня четыре. Он ничего не ел и, похоже, не пил, вместе с тем от него исходил странный, очень неприятный запах, который разносился по всему двору. Мы в книжках на картинках видели лису рыжей, пушистой. Наш питомец был похож на облезлую серую дворнягу.

 На четвёртый день рано утром (с нашего согласия) отец открыл клетку и выпустил пленника. К нашему удивлению, лисёнок убегал неспешно, с достоинством. А может быть, ему просто не верилось, что он на свободе?..

*****

 В это же время отец затеял строительство необычного сарая для кур и свиньи. Мы тоже, вооружившись шанцевым инструментом, усердно помогали рыть большую квадратную яму, укрепляли внутренние стены досками, затем помогали крыть крышу. Сделали вход вниз со ступеньками. Получилась землянка, которая впоследствии прослужила больше тридцати лет. Зимой вход нередко задувало снегом, это было единственным неудобством.

 Я уже упоминал, что кур родители держали всегда, и размещали их в том сарае, где стояла корова. Однажды выдался год с лютой зимой, и как ни следили за птицей, две курицы всё же замёрзли. Чтобы спасти остальных, их перенесли домой в клетку, быстро сооружённую отцом. Домик у нас небольшой, поэтому клетка оказалась в метре от моей кровати. Для подстилки использовались опилки, которые отец в мешке принёс с какой-то пилорамы. Когда мама опилками устилала дно клетки, по дому разносился ароматный запах леса. Озон! Через пару дней приятный запах озона проходил, а вместо него появлялся неприятный, кислый запах не просто курятника, а целой птицефабрики! При этом куры постоянно шумели, даже ночью. Под кудахтанье я засыпал, под кукареканье просыпался. Еле дождался того дня, когда убрали это беспокойное соседство. Теперь, после строительства землянки, лютый мороз курам не грозил.

 Этим же летом у дяди Вани с тётей Мотей родился сын, — у них стало двое детей: четырёхлетняя Света и Петюнчик — так ласково называли маленького Петра.

 Я видел, что моя мама ходила беременная. Беременной ходила и моя учительница Мария Даниловна.