По возвращении в Благовещенск я получил от Шанявских телеграмму о том, что по полученным ими известиям ожидается допущение поисков и разработки золота в Монголии, где до того это не было доступно. Они выдвигали план переброски деятельности Соединенной Ко с Зеи в Монголию и просили меня на обратном пути в Москву посетить Ургу и выяснить там условия, на которых можно было бы получить разрешение на работу в Монголии. Я очень охотно поспешил исполнить это поручение. По тому, что я знал и слышал о монгольской стороне, мне казалось весьма вероятным нахождение там новых месторождений золота. Притом, с перенесением деятельности Соединенной Ко в Монголию расположенные у самой монгольской границы Ононские прииски могли бы быть ею охвачены и дополнительно разведаны. Одним словом, в начале июля я уже был на пути в Ургу, через Кяхту.
В Кяхте я остановился у своего двоюродного брата Иннокентия Дмитриевича Синицына, женатого на Серафиме Яковлевне Немчиновой. Богатырь, какого другого я и не встречал на своем веку, Иннокентий Дмитриевич ходил один на медведей, которых к тому времени убил свыше сорока, нипочем останавливал тройку взбесившихся лошадей, был невзыскателен ко всем удобствам жизни. Белокурые, вьющиеся кудри, светло-голубые глаза, детски доверчивая ласковость в обращении со всеми. Одним словом, затесался какими-то судьбами в наш суетный век хитрых и двоедушных людей цельный былинный человек, подумаешь, сбежал с какой-нибудь билибинской иллюстрации. Но в том-то и была вся прелесть в Keine, как называла своего великана Серафима Яковлевна, что не было в нем и тени какой-либо рисовки или нарочитой стилизации, всегда неотделимой от надуманного самолюбования. Просто подлинный был пережиток былого, вовсе и не подозревавший, насколько он своеобразен и красочен.
Дела свои Иннокентий Дмитриевич ликвидировал и занял место директора Кяхтинского отделения С.-Петербургского международного банка, под который он сдал внаем верхний этаж своего двухэтажного деревянного дома. Операции банка по преимуществу касались торговли с Монголией, и Иннокентий Дмитриевич извлек из своих охотничьих связей с монгольскими князьями пользу для банка, привлекши этих князей-скотовладельцев в состав клиентуры банка.
Мне сразу пришлось познакомиться и с сотрудниками банка, и с его клиентами. В обеденное время Иннокентий Дмитриевич имел обыкновение делать перерыв в работе и звать всех, кто находился в банке, к себе "откушать". И вот, директор банка в голубой косоворотке, черных плисовых шароварах и сапогах бутылкой, окруженный клиентами -- китайцами, монголами, бурятами в национальных костюмах, и сотрудниками банка в затасканных пиджачках, гурьбой спускались в нижний этаж, где их в столовой уже ждала Серафима Яковлевна с китайским шелковым платком на плечах. Обедало так ежедневно человек 12-15 самого разнообразного люда. При мне среди клиентов пришел обедать полунищий китаец, продавец спичек вразнос. Увидя расставленные в стаканчиках зубочистки, он взял несколько штук, поковырял ими в зубах и затем тщательно положил их в стаканчик с чистыми зубочистками. "Ну вот! Смотрите! толкнула меня Серафима Яковлевна. Все надо выбросить! И так каждый день! Дома живем как на улице!" Но Иннокентий Дмитриевич не мог, да и не хотел побороть в себе своего хлебосольства и, кое-как утешив жену, назавтра опять звал к обеду всех, кому только не лень.
Радушный хозяин, Иннокентий Дмитриевич свозил меня на реку Чикой, где у отца когда-то была дача и где кяхтинцы и в то время любили проводить лето. Мы охотились там за рыбой с острогой.
С супругами Синицыными мы ходили в смежный с Кяхтой китайский город Маймачин, в гости на обед к китайскому купцу, приятелю Иннокентия Дмитриевича. Обед происходил точь-в-точь, как описывали мне еще в детстве такие посещения сестры, когда, бывало, отец с матерью, взяв Катю и Нину, навещали знакомых китайских купцов. Вероятно, при мне все было поскромней да попровинциальней, ввиду упадка дел в Кяхте и Маймачине. Забыл я рассмотреть городские ворота маймачинские, которые, по рассказам сестер, в их время ежедневно перед закатом солнца запирались, причем, однако, предупредительный привратник китаец одновременно приставлял лестницы к воротам, чтобы запоздавшие гости и вообще, кому потребуется, с удобством могли перелезть через ворота. Так корректирует жизнь бюрократическую централизацию. Забыл я об этих воротах в Кяхте, но часто припоминались мне они впоследствии.
Иннокентий Дмитриевич заботливо снарядил меня в Ургу, приискав мне попутчика.
Свободное копирование
