В 1924 году весной наш отец начал хлопотать в земельном оделе г. Атбасар о нарезании участоков для населения под названием Артыкпай. Но земельный отдел почему-то не разрешил заселять этот нарезанный участок под население, а предложил арендовать энное количество земли этого участка и заселять согласно нарезанного плана.
Отец наш не стал раздумывать долго и принял предложение земельного отдела, так как поджимало время сезона заготовки сена и кормов для скота. А скота с молодняком было около 100 голов.
Отец примерно подсчитал, сколько потребуется земли под посев, под выпас скота и под сенокосные угодья. Он заключил договор на пятьсот гектаров в круговую по пятьдесят копеек в год за один гектар.
Итого по 250 рублей в год. Договор был заключен на пять лет с мая 1924 по май 1929 годов.
И вот что меня больше всего занимает. Лето 1924 года. Мы работали не так, как сейчас: восемь часов отработал – и «шапку набок». Тогда мы работали не восемь часов, а двадцать. Отдыхали всего 3 – 4 часа в сутки.
Я к этому привык с детства. Вы только подсчитайте и подумайте: во-первых, нужно было перевезти всё хозяйство, в том числе, и ветряную
мельницу, нужно было заготовить камень для строительства дома и помещения для скота, заготовить сено для скота, убрать урожай без потерь, построить хранилище для зерна.
И это всё нужно было сделать за одно лето. Верно, камень заготавливать отец нанимал, а что касается перевозки и укладки стен – это всё делали сами.
Наша мать отлично укладывала стены и она никому не доверяла это, а все остальные только подносили и подтаскивали всё, что необходимо было для матери.
Мне в то время было четырнадцаь лет и я считался ответственным лицом по поручению отца. Я и мои младшие братья Семён и Николай должны были обеспечить весь скот кормом, т.е. накосить сена столько, сколько его потребуется для прокорма ста голов рогатого скота.
И мы с этой задачей справились. Я и младший десятилетний брат Николай косили: он ездил впереди на лошади, а я управлял сенокосилкой и погонял быков.
Косы точить я никому не доверял, точил только сам. А почему я не доверял точить косы? Отвечаю: Если кто другой сделает это, то косы не выдерживали и до половины дня. И то: коса не косит сено, а «жуёт».
А когда я сам наточу косу, то она не косит, а «бреет» любую траву. Особенно тяжелая для косьбы трава ковыль. Средний брат Семён, двенадцати лет отроду, согребал на конных граблях.
Вечером, когда начинается роса, косить нельзя. Тогда я на конных граблях стягивал валки в копны с расчётом, сколько потянет лошадь, а также ранним утром, пока роса, также стягивал валки в копны.
Мать, сестра и работник Марат вслед подбирали неоправленные копны сена на две брички и возили на гумно к дому. И так работа у нас шла конвейером, бесперебойно. Отдыхали 3 – 4 часа в сутки.
Мать наша была богомольной. Она категорически запрещала работать в воскресенье и в большие праздники. Но, когда грозила опасность непогоды и когда предвидела большой ущерб для хозяйства, если не поработать в воскресенье, то она сама работала и нам говорила:
«Бог простит нас за упорный труд. В свободное время я буду молиться богу, чтобы он нас всех простил». А отец, как безбожник, смотрел на мать и слегка, незаметно улыбался, повторяя её слова: «Правильно, правильно, мать, бог никогда не наказывал и не накажет тех, кто трудится».
Свободное копирование
