На следующий день, то есть утром 22 апреля 1967 года, прибыл самолет из Форт-Лами за больными. Я срочно перевез на ландровере к взлетной полосе всех 4 пострадавших с переломами в гипсе, шинах.
Самолет большой, военный, десантный, многоместный, с тремя лежачими местами. Положили всех больных. Это было как событие. Собрались все: префект, жандармы и все французы, ведущие специалисты Ати, преподаватели, и даже француз Пастер, который приветливо познакомился с нами. Мы узнали, что среди французов есть один русский (отец и мать русские, но он родился во Франции). Мужчина лет 35-40, работает в группе геологов. От ответов на вопросы о причине жизни во Франции он старался уйти.
Тем временем, самолет сделал поворот, спокойно взял разбег, взмыл в небо и принял курс на Форт-Лами, оставив после себя клубы дыма. Вся процессия уселась на свои авто и вереница тронулась в Ати.
Через час в госпиталь приехал врач Льевр и геолог, русский француз. Немного поболтали. Узнали, что Володя завтра собирается в один их диспансерных пунктов в 130 км от Ати. Французы дали несколько советов, рекомендаций: взять охрану - гардов вооруженных, резко не тормозить, держать все время машину на скорости, иначе машина не едет, а плывет по песку, как по маслу, и уехали.
Поступил ещё один больной с ожогами второй степени. Несчастный случай. Сгорел дом - хижина со спящим пострадавшим. Произвел обработку, наложил повязку с меркурохромом, противостолбнячную сыворотку, назначил обезболивающие средства, обильное питье, белковые препараты. Была и ещё работа, но фельдщера замахали руками - уже 10 часов. Сегодня католический праздник. Как генеральная уборка, так праздник. Поэтому категорически во всём госпитале пришлось прервать работу. Я попросил своего фельдшера по хирургии - Жустена, чтобы он переписал для меня даты всех праздников, которые празднуют здесь, чтобы ещё раз не назначить уборку накануне очередного праздника и ориентировать свою жизнь на местные законы.
Диспансер Омаджер, который хочет посетить Володя, находится в трех-четырех часах езды от Ати, примерно 130-140 км. А так же у него появилось желание пригласить на ужин этого геолога французского, который находится в Ати. Он со своей группой продвигается от Судана по всей территории Чада, до Каира, но на вопрос «чем вы занимаетесь» ответил: измеряем земной шар. Было бы интересно с ним поболтать, узнать что-то новое, возможно интересное. Прощаясь вечером, Володя не хотел уходить. Все был у машины, обещал не проспать, что было бы некстати в намеченной поездке.
А вечер!… Какой вечер! Темно, небо все усеяно громадными звездами, среди которых мы отыскали большую и малую медведицы. Ловим легкий ветерок, навевающий приятную прохладу. Темнота скрадывает насекомых. Хорошо дышится всей грудью. Немного грустим. Слушаем грюндик, нашли Ленинград, Москву, Ярославль, Одессу, Вспомнили мам и детей. Как они все там? Скоро Пасха! А в Америке и других странах уже отпраздновали Воскресение Христово, «голос Америки» передал по транзистору. Вспомнили о куличе и творожной пасхе с ванилью, маслом, изюмом, которую любим в семье, которую готовили бабушка с дедушкой.
На следующий день я работал в госпитале один. Делал обход, принимал пациентов и проводил процедуры хирургическим больным.
Володя Гардиевский вернулся в 13 часов 30 минут и, весь в пыли, с раскрасневшимся загорелым лицом, ввалился прямо ко мне домой. Сказал, что очень устал, будет отдыхать. Договорились о вечерней встрече у них. Я взял на себя вечерний обход. После обхода мы заехали к Гардиевским, где услышали рассказ о поездке.
Омаджер - небольшой населенный пункт, где имеется супрефектура и диспансер с 30-коечным фондом, в котором работает фельдшер и человек пять обслуживающего персонала. Диспансер, со слов фельдшера, имеет приличный фонд. Довольно чисто, на койках циновки. В палатах не видно посетителей, они ждут на улице. Фельдшер – проворный, умный парень, ведет дело прилично. Больные ведутся правильно. Аккуратно предписываются назначения. Медикаменты выписываются и доставляются непосредственно из Форт-Лами, где фельдшер также получает зарплату. В госпитале Омаджера лежит 27-30 человек с разными заболеваниями, в том числе хирургическими. Володя просил меня съездить туда, осмотреть больных.
Дорога до Омаджера песчаная. Много песка. И на поворотах на скорости машина продолжает свой ход в бывшем направлении до тех пор, пока колеса не найдут твердого основания. Это сложно. С Володей из-за этого чуть не произошла беда. Он разогнал машину, которая пошла юзом на повороте, затем рывок с довольно большим креном машины, что заставило его понервничать.
В пути ознакомился с местным ландшафтом - выжженная саванна с редкими деревьями. Видел много зверей: газелей, черных деловитых страусов, цесарок, мангустов, белок, верблюдов, и он особенно отметил, что видел помет слонов, что вызвало у нас дружный хохот. А Володя, не смущаясь, добавил: "Если это добро есть, значит и сами слоны есть". Это интересно! Что ж, мы обязательно должны увидеть их, как соберемся ехать на Фитри. Эта поездка уже предвкушает удовольствие.
Следующий день готовил мне сюрприз. Из префектуры пришло письмо, в котором было напечатана просьба к медсеншефу, перевезти в наш госпиталь одного больного, который находится в деревне А Ля Брус, в 20 км от Ати, с ожогом головы, туловища. Я решил - съезжу сам, посмотрю пациента и приму решение: взять его в Ати или направить в Форт-Лами. После своих неотложных дел, беру ландровер, проводника, и в путь. Дорога полностью по саванне, песок вместо дороги, ям большое количество, тропка маленькая, порой еле пробивающаяся через колючие деревья. Машина хороша, как танк, в тяжелых условиях идет вперед, песок не песок. Колючие ветви стегают по корпусу машины. На пути встретился караван верблюдов с поклажей и проводниками, мирно расположившимися на отдых. Прямо посреди нашего пути. Увидев нас, через 1-2 секунды, все, вскочив, разбежались в разные стороны. А вот в крупных городах подчас, какой-нибудь человек или девушка, задрав нос или задумавшись, вообще не обращают внимания на движение, идут прямо на транспорт.
И вот Брус – деревня. Несколько хижин, далеко расположенных друг от друга. Бегают тощие собаки, все ребра выступают. Морды тонкие, одна кожа, глаза выпученные и мутные. Кудахчут куры. Вожак показывает на большое дерево, обложенное у основания соломенными прутьями. Подъезжаю. Стоило мне остановиться, как со всех сторон, со своими каким-то специфическими жалобными завываниями, воем, стали собираться люди. За изгородью у дома кто-то кричал. Среди жителей было несколько мужчин в грязных накидках с короткими рукавами, когда-то бывших белыми, с традиционными ножами, которые они носят на плече левой руки. Все мужчины худые, а женщины крепкие - и пожилые, и молодые, и совсем юные, с грудными детьми, под навесом о чем-то беспрестанно между собой переговариваются, глядя на нас. Милые девушки стыдливо прятчут свои красивые, уже оформленные тела за стойками, но с интересом выглядывают оттуда. У них у всех на теле полосы из разноцветных бусинок. Каскад таких бусинок спускается сзади и спереди, на руках браслеты. В носу - в правой ноздре - серьги, кольца, а то и просто спичка или цветная палочка, или пластмассовая пластинка. Глазок на лбу, на щеках по два рубца - след сделанных в детстве насечек. Дети одно-двух-трехгодовалые и грудные - все облеплены мухами. Тучи мух, сидящих на людях, как пчелы на меду. У всех сплошные конъюнктивиты, трахома. Оказывается, в Ати все еще более-менее, а всего лишь в 20 км - сплошь больные и сильная зараза.
Провожающий показывает мне на соломенный заслон у дерева, оттаскивает один сноп, и мы входим туда. У основания дерева в какой-то грязи, привязанный цепью, сидит молодой африканец. Он абсолютно голый, с грязной головой. При нашем появлении пытается броситься к нам, но цепи не позволяют. Он привязан к дереву вплотную, так, что даже не повернуть головы.
- Кто его так? - спрашиваю я своего проводника.
- Отец.
- За что?
- За то, что он убил ножом своего дядю. А брата ошпарил горячим кипятком, супом. Он бешеный, психический больной. Его надо в Форт-Лами.
Я осмотрел его. Да, действительно, повадки человека были похожими на повадки психически неполноценного человека. Он скалился, люлюкал, ворочал глазами. Прошу привести отца. Пришел сухой старик, поздоровался (здесь есть порядок - здороваться со всеми обязательно за руку). Я велел отвязать больного и посадить в машину, надо его увезти. Дед снял цепи, посадил его в кузов, привязал длинным канатом с такой быстротой и так ловко, что тот и охнуть не успел. Больного с ожогом я осмотрел, наложил повязки, тоже взял с собой в госпиталь. В Ати сдали психического больного в префектурную тюрьму, с тем чтобы через один два-дня отправить его в Форт-Лами, в психбольницу.
