Приехав в Москву, я приступил к своей новой службе -- в частной "психиатрической лечебнице доктора П. П. Стрельцова. Эта лечебница помещалась на Красносельской улице и имела два отделения, расположенные в разных концах этой улицы. Она предназначалась для людей богатых, могущих платить за содержание больного от ста пятидесяти до пятисот рублей в месяц -- большие деньги для того времени.
За эти деньги больные имели сносное помещение, для вышеоплачиваемых категорий отдельную комнату и отдельную прислугу, хороший стол и медицинский уход.
Лечебница эта вошла в историю психиатрии: в ней профессор С. С. Корсаков, основоположник русской психиатрии, вырабатывал "новые методы по лечению и уходу за душевно-больными, известные под названием "метода нестеснения".
В то время, которое я описываю, Корсаков уже умер (в 1900 г.), и лечебница переживала период упадка. Новый владелец и директор этой лечебницы доктор П. П. Стрельцов мало или почти совсем не занимался больными. Его жизнь складывалась так: спал он до двенадцати часов, в первом часу дня он уезжал завтракать в ресторан "Эрмитаж" (на Трубной площади), там же он обедал и ужинал, в промежутках там же и спал. Ужин его в "Эрмитаже", а потом у цыган, кончался поздно, часа в три-четыре ночи. Видеть его больным и их родственникам, да и врачам-ординаторам, удавалось с большим рудом и только в промежутке между его вставанием и поездкой в "Эрмитаж". Вся работа по уходу за больными и их медицинскому обслуживанию лежала на врачах-ординаторах, которых было два, по одному на отделение. В помощь врачу было еще по одной сестре на отделение, главным образом для обслуживания больных женщин. У меня в отделении было тридцать-тридцать пять душевнобольных. Я должен был целый день проводить с ними, вести беседы, давать лекарства, делать им ванны и т. п., вместе с ними я и завтракал, обедал и ужинал. У меня была отдельная комнатка типа врачебного кабинета, но туда удавалось мне уединяться только на ночь, да и ночью нередко будили, если что-нибудь случалось с больными. Выходить из лечебницы я имел право только после обеда в воскресенье. Так что у меня было непрерывное дежурство в течение ста шестидесяти часов в неделю, потом "выходные часы" -- часов восемь, а затем опять стошестидесятичасовое дежурство. За эту работу я получал сто рублей в месяц при готовом содержании. Семья должна была жить отдельно, так как в Москве нельзя было прожить с семьей на эти деньги, и семью пришлось поэтому оставить в Рязани.
Я сразу почувствовал, что попал в очень тяжелые условия: даже читать почти не удавалось, а постоянное общение с душевнобольными было очень тяжело. Но что было делать? На земскую или городскую службу поступить не было надежды, получить другое какое-либо частное место я тоже ре имел возможности. Решил потерпеть пока до подыскания чего-нибудь более подходящего.
Свободное копирование
