На другой день (11 января 1904 г.) состоялось заключительное торжественное общее собрание в большом зале дворянского ("благородного") собрания. Председатель съезда, известный хирург В. И. Разумовский, открывая собрание, заявил, что постановления съезда на этом общем собрании "целиком оглашены быть не могут". После этих слов председателя военный оркестр заиграл на хорах какой-то бравурный, оглушительный марш; после одного марша заиграл другой... И на этом торжественное заседание закончилось...
Правительство, повидимому, не хотело закрыть насильственно Пироговский съезд непосредственно вслед за Техническим, и ограничилось тем, что не дало огласить постановлений съезда и выпроводило врачей с громкой музыкой.
Во время съезда хотелось, чтобы петербургский комитет партии как-нибудь отозвался на съезд, выпустил бы какую-нибудь прокламацию по поводу него, хотелось, чтобы врачи почувствовали, что существует комитет социал-демократической партии. Я обратился с этим к доктору Краснухе, который был, повидимому, или членом петербургского комитета или во всяком случае связан с (ним. Он хотел поставить этот вопрос в комитете, но, вероятно, комитет не смог этого сделать. Краснуха принес несколько листовок, отпечатанных на мимеографе и выпущенных по какому-то другому поводу, и мы их пустили по аудитории.
Подводя итоги Пироговского съезда, я пришел к следующему заключению:
1) Работа социал-демократической партии очень мало известна среди широких кругов интеллигенции, не говоря этого о студенческой молодежи.
2) Социал-демократы недостаточно выполняют указания Ленина о том, чтобы итти с агитацией и пропагандой во все классы общества, и интеллигенция очень мало обслуживается ими; объясняется это, повидимому, недостатком сил: весь активный партийный персонал направляется в первую очередь на работу среди рабочих, что, конечно, правильно, но по возможности надо итти и в другие классы.
3) Пришло время, когда явилась возможность использовать легальные съезды и общества для открытой политической агитации.
Петербург произвел на меня тогда гнетущее впечатление: эти монументальные городовые, стоящие на перекрестках, эти дворники, дежурящие день и ночь у каждых ворот, эти гвардейские офицеры, разгуливающие по Невскому с видом завоевателей, эта грузная фигура памятника Александру III, торчащая на площади перед вокзалом, -- все подчеркивало царствовавший тогда гнетущий полицейско-самодержавный режим. Казался он тогда еще прочным и грозным. Не поверил бы я тогда, если бы кто сказал, что только через год вся рабочая масса Петербурга пойдет ко дворцу с требованием Учредительного собрания, а через полтора года будет заседать в Петербурге Совет рабочих депутатов -- орган новой народной власти.
Свободное копирование
