На Новый год я уехала к маме - тогда она уже жила на 88 километре в крохотном игрушечном кирпичном домике на территории больницы - ее туда временно поселили, так как отсутствовало разрешение на прописку на частном секторе, а государственного не было, вот и дали ей эту ведомственную жилплощадь (хотела написать хибару - но домик был новый, из белого кирпича, отделанный красным кирпичом), но внутри большая печка на 8-9 кв. метрах, т.е. не повернуться.
Я взяла с собой учебники и училась, пока мама была на работе, и вдруг у меня появились острые боли в правой части живота, такие сильные, что я вся скрючилась и лежала, согнувшись, и напугала мать, когда она заглянула ко мне в обеденный перерыв. Вызванный ею хирург долго меня щупал на предмет аппендицита и решил пока понаблюдать, не резать, я очень переживала, не хотелось под нож перед самым Госом, и всё говорила ему об этом, пока он осматривал меня. Всё обошлось - к вечеру боли утихли и не возобновлялись - наверное, это были какие-нибудь печеночные колики.
Пробыв у мамы еще два дня, я поехала на физтех, несмотря на настойчивые просьбы мамы остаться подольше и понаблюдаться, но всех учебников у меня не было, нужно было их искать, нужно было идти на консультацию, и так далее.
На новый год, пока я была у мамы, у нас случилось несчастье - второе за этот год на нашем курсе.
Первое было еще где-то в октябре, когда я приехала от мамы из Батуми.
На Электронике учился мальчик с плохим слухом, всегда ходил с аппаратиком в ушах. Пока он учился в школе, он считал себя выдающимся человеком, и это как бы компенсировало его увечье.
Но, поступив на физтех, он обнаружил, что тут полным полно ребят способнее его и совершенно здоровых.
"Здесь ребят почти две тыщи, и не с моею головой, а девчат с огнем не сыщешь, мама, я хочу домой" (из физтеховской песни). Многие парни успевали и быть отличниками, и иметь неплохие результаты в спорте.
Самолюбие его было уязвлено, психика и без того расстроенная глухотой, оказалась подавленной. А тут еще стали читать очень тяжелые совершенно неподъемные курсы - урматы в поле обобщенных функций, теорфизику. Еще сказалась усталость после двух тяжелых лет учебы, у него началась депрессия, и он покончил с собой - выпил две упаковки димедрола, и его не откачали, беднягу.
Товарищи нашли его уже холодным.
Он оставил посмертную записку, в которой просил никого не винить, просто он устал жить. Писал он после того, как принял таблетки, и почерк становился всё неразборчивее и неразборчивее, как нам рассказал Сашка Юноша, который видел эту записку. Несчастье это, неожиданное и страшное, как всегда, когда из жизни уходит молодой человек, пугало еще и тем, что мы все в той или иной степени испытывали чувства, которые подтолкнули его к самоубийству, большинству из нас пришлось произвести переоценку своей личности - из способных учеников, отличников, победителей олимпиад, мы превратились в заурядных студентов, которым иногда трудно просто сдать экзамен даже на тройку, и нет оснований считать себя выдающейся личностью.
К тому же погода очень способствовала депрессии - слякоть, темень - осень была гнилая, холодная и дождливая на редкость.
Я узнала эту новость, вернувшись вечером с занятий. Расстроенная Люська, которая его хорошо знала, сидела в комнате на кровати и курила, стряхивая пепел на пол. По выражению ее лица я сразу поняла, что случилось что-то плохое.
Как всегда в таких случаях, говорили всякие не относящиеся к факту смерти слова:
-А как ты его не знаешь, светленький такой. С аппаратиком слуховым ходил, на лекциях на первом ряду сидел.
Нет, я его не могла вспомнить, хотя год мы проучились на одном факультете, и я была рада тому, что не была знакома с ним.
Поздно вечером пришел Саша Юноша, он был каким-то комсомольским деятелем и участвовал в организации похорон, рассказал нам подробности его смерти.
Он уснул и не проснулся - смерть была легкая.
Я стояла возле темного окошка, смотрела на блестящие в темноте рельсы железной дороги, на мокрые кусты вдоль них, вспоминала свое состояние на втором курсе, когда меня посещали мысли о самоубийстве, и, как и Люся, курила, курила, курила, прикуривая новую сигарету от предыдущей.
Притушив последнюю сигарету в тарелку, полную окурков, и смяв пустую пачку, Люся вздохнула:
-Надо бы ложиться, а мне страшно как-то.
-Не могу себе представить, как он мог всё же решиться, - сказала я и поднялась.
-Пойду. Мои девчонки уже спят, я их потревожу.
Я тихонько прокралась в комнату, легла, и долго лежала без сна, уже без мыслей, просто в каком-то темном провале.
А на Новый год с собой покончил мальчик из группы Лены Пуцило - я случайно была с ним знакома - на дне рождения Елены танцевала с ним один танец и запомнила большого толстого мальчика с мягкими теплыми руками.
Он был из Прибалтики, помолвлен там с девушкой, а здесь закрутил любовь с другой, и она забеременела от него и сообщила ему эту новость на вечеринке на Новый год. И он напился и, не найдя другого выхода из создавшейся ситуации, чувствуя себя ответственным перед обеими девушками, удавился на дамском капроном чулке прямо в шкафу.
Так их и обнаружили утром ребята - подвыпившая девчонка крепко спала в его постели, он был мертвый в шкафу.
Он производил впечатление спокойного, мягкого парня, немного рохли, и сложные любовные передряги, в которые он попал, и этот дикий поступок никак с ним не вязались.
Леночка плакала, жаль ей было своего товарища, уже 2,5 года проучились они вместе.
-Господи, сказала я в растерянном недоумении, где это видано, чтобы парень кончал жизнь самоубийством потому, что от него забеременела девушка. Вот только у нас, на физтехе такое могло быть.
На этом трагедии не кончились. Этот учебный год 1967-1968 был урожайным на трагедии - зимой из окошка Долгопрудненской больницы выбросился студент-старшекурсник. Прыгнул с четвертого этажа и разбился насмерть об асфальт больничного двора - не выдержал сильных головных болей, которые у него начались от переутомления.
Но и этого мало - ранней весной шестикурсник положил голову на рельсы из-за жены, - жена ему изменяла, и он таким страшным способом свел счеты с жизнью.
-Да, сказал Леша, мой муж, когда мы вспомнили эту трагическую историю тридцать лет спустя, - знаю, он был с нашего курса.
На фоне постоянного умственного напряжения и полной невозможности расслабиться - только расслабься и уже не успеешь ничего - эти мрачные события наводили на мысль, что выход из любой ситуации всегда есть - вот он, под рукой.
Первые три года учебы на физтехе мне напоминали бег за поездом - кажется еще чуть-чуть, вот ухватишься за поручень, залезешь в вагон и там уж отдохнешь, но нет, поезд набирает скорость, и ты тоже бежишь всё быстрее и быстрее, и дыхания уже не хватает, но и отстать нельзя и запрыгнуть не удается, и ты бежишь и думаешь, бросить поручень или нет, и боишься попасть под колеса.
Свободное копирование
