Уже перед самым Новым годом я сдала все зачеты и лабораторные, и у меня осталось только два дня для подготовки к ТФКП - это был совершенно не тот срок, в течение которого я могла выучить такой сложный, хотя и небольшой по объему предмет.
Можно было пойти в деканат и, напомнив им о моих болезнях, попытаться переместить один экзамен, но это было довольно противно делать, деканат физхима славился своей несговорчивостью в таких ситуациях, и я решила просто плыть по течению и попытаться сдать, а если нет, то сдавать после сдачи Госа, в конце января.
Последний день я, в нарушении традиции не учиться перед самым экзаменом, старательно читала курс по чужому конспекту до часу ночи, а потом, махнув на всё рукой, легла спать.
Утром я пошла на экзамен и вытащила гробовой билет - преобразования Гельмгольца, кажется, это звучало так. Мы шли в одном потоке с аэромехом, им это нужно с доказательством, а нам по программе - нет, только формулировки, но ведь кто там будет вникать, с какого ты факультета.
Я спросила Крылова:
-Можно, я поменяю билет? - но он не согласился.
Достала я учебник и содрала нужный текст, задачку кое-как решила, а доказательство понять не могу - раз прочитала, второй, и всё без толку.
Крылов подошел ко мне:
-Вы уже два часа сидите, идите сдавать.
-Можно я выйду, обрадовалась я его появлению.
-Какое там выйти, идите сдавать
-Но раз я уже 2 часа сижу, мне надо выйти, - настаиваю я.
Крылов взял мои бумаги, зачетку, и я помчалась в коридор, бледная, отчаявшаяся, выскочила и взмолилась:
-Ребята, вытащила преобразование Гельмгольца, ничего не понимаю, ну объясните же кто-нибудь.
Вышел вперед Николаев, бывший дружок Людки Шляхтенко, а на текущий момент ее муж, и быстро, четко и толково объяснил мне, что к чему.
Глядя в его темные, напряженные от стремления как можно четче излагать свои мысли глаза, я поняла не только доказательство, но и почему Людмила в него влюбилась и, поблагодарив, вернулась в зал.
Крылов не выдал мне зачетку, а посадил рядом с собой, на место преподавателя, который отсутствовал.
-Ну, и кто здесь принимает?
-Борочинский - захихикал Крылов, - жди, сейчас придет.
Гога Борочинский был один из самых свирепых экзаменаторов.
Он имел манеру не просто поставить тебе в течение 2 минут двойку, как это делал Беклемишев, задавая быстрые проверяющие вопросы по всей программе и требуя четких и быстрых ответов и точных знаний формулировок. Нет Борочинский во всех случаях вынимал у тебя всю душу в течение 2-3 часов, и до последнего студент не знал, что его ждет, двойка или тройка.
А уж девушка, особенно симпатичная, не могла ждать от него никакой пощады. Обделенный женским вниманием, немолодой и некрасивый Гога в течение многих лет безрезультатно делал предложение всем незамужним женщинам с кафедры иностранного языка, поэтому девчонку, которая попадалась к нему в лапы, он мариновал особенно долго, а потом, гад, как правило, ставил два, сводя таким образом счеты со всем женским родом. Люся один раз попалась ему в лапы и отделалась тремя баллами, но бывали и исключения, и он ставил тройки девочкам.
Свои группы он различал только по девчонкам и, имея слабое зрение (у него были толстенные линзы), он требовал, чтобы студентки сидели в первом ряду.
Галка рассказывала такой случай, который произошел в их группе.
У них урматы вел Беклемишев, а в соседней аудитории Борочинский.
Как-то, когда Беклемишев в очередной раз опаздывал, к ним завалился Гога, сел, подслеповато щурясь, и начал вести занятие. Группа молчала. На третьем курсе все так устали, всем всё было до лампочки, и никто никуда не вылезал, Ефима Хазанова среди них не было. Прошло минут пятнадцать, в аудиторию заглянул Беклемишев, увидел Борочинского и удалился. Гога повернулся, посмотрел на дверь, ничего не понял и продолжал занятие. Еще минут через десять голова Беклемишева вновь появилась в проеме двери.
-Георгий Алексеевич (за отчество не ручаюсь), здесь по расписанию мое занятие, а ваше в соседнем кабинете.
-А! - Гога вскочил, еще раз присмотрелся к девушкам, сказал:
-Ну, надо же, как я ошибся, - и ушел.
А Беклемишев, которому пришлось бегать на первый этаж к расписанию, никак не мог простить своим студентам, что они молчали и не сказали Гоге, что он не туда заполз.
В общем, вот к этому преподавателю и посадил меня якобы Крылов.
Я не поверила, что Крылов мог подложить мне такую подлянку, подсунуть меня Гоге, но всё равно беспокойно озиралась.
Наконец, подошла преподавательница, миловидная светленькая женщина, большая приятельница Крылова (мы часто видели их вместе оживленно болтающими) и села рядом со мной, спиной к Крылову. В дальнейшем, обращаясь к нему, она сердито тыкала его локтем в спину и говорила, чуть повернув назад голову, и он отвечал ей тоже через плечо.
-Вот тебе студентка, прими у нее экзамен, - обрадовал ее Крылов.
Она открыла мой билет, тут же взвилась и ткнула его локтем:
-Ну, и что за билет ты ей дал?
-Она сама его вытащила.
Билет я действительно вытащила сама. Но он не дал мне его поменять.
Экзаменатор быстро просмотрела мои записи и сказала:
-Ну, по крайней мере, мне ясно, что на лекции Вы не ходили.
-На этой не была,- нахально поправила я. Была я всего на двух лекциях и даже понятия не имела, кто нам читал ТФКП.
Она отложила билет в сторону, снова ткнула его локтем и спросила:
-Ну, и что мне у нее теперь спрашивать?
Звучало это приблизительно так:
"Ясно, она плывет. Я спрошу что-нибудь, и придется ставить ей двойку, а тебе лучше знать, что она знает". Крылов помедлил и вдруг бросил ей на стол лист:
-Вот билет, который можно отвечать без подготовки.
А для меня в его речи звучало грозное:
-Если ты и это не знаешь, тогда и черт с тобой, получай неуд.
Билет был второй по счету, очень ясный и логичный, и его утверждение можно было вывести самому, даже не читая доказательства. Я ответила без ошибок.
-Ну ладно, сказала экзаменатор, - это ты действительно знаешь.
-Сформулируйте задачу Дирихле.
Я прочитала это как раз полвторого ночи, перед тем, как лечь спать, и ответила ей.
-А обощенную задачу Дирихле?
Я посидела, подумала. Понятия не имею, что это такое.
Я нахально говорю наугад:
-В простой задаче простая функция, а в обобщенной - обобщенная, - тут я вспомнила урматы.
Она расхохоталась и сказала, переходя на ты:
-Ну, давай свою зачетку.
Любочка Волковская, которая уже сдала и видела, что я плаваю, вернее тону, стала махать с балкона, мол, что тебе, и я приложила три растопыренных пальца к темным волосам, чтобы было виднее издалека. Люба засмеялась и махнула мне приветственно рукой, мол, не огорчайся. Три так три.
-А всё-таки, как формулируется обобщенная задача? - спросила я.
-В простой задаче непрерывная функция, а в обобщенной кусочно-непрерывная.
Вот был ответ, который, возможно, мог принести мне четверку.
Свободное копирование
