После второго курса мы с Иришкой ездили отдыхать в спортлагерь в Пестово на 24 дня. Жили там в палатках на берегу озера, готовили и кормили нас те же повара, что и в профилактории, то есть очень хорошо. В палатках стояли кровати, штук 6-7 кроватей, нам дали шерстяные одеяла, но я страшно мерзла по ночам и надевала на себя всё, что могла. Был особый способ накрыть себя двумя одеялами так, чтобы большая часть тела находилась под четырьмя слоями.
Мы с Иришкой купались, гуляли по лесу, катались на лодках, уплывем на середину озера и распеваем там песни, благо у Ирки такой же слух, как у меня, то бишь никакого. Разбиваем камнем накопленные из компота косточки от урюка. Попоем, пожуем, снова попоем. У нас проходили соревнования по гребле, и Иришка заняла второе место среди девушек. Первое заняла Татьяна, крупная рослая девушка с мощным разворотом плеч. Рядом с ней тоненькая Ирка, переламывающаяся в талии, казалась заморышем.
Валентина Ивановна, наша физкультурница, замечательная женщина, красивая, умная, веселая, всё удивлялась, как Ирке удалось выгрести:
-Ну, Татьяна, это понятно, это сразу видно, что такая выгребет. Но Ирина-то! Вот молодец!
Как-то раз, после обеда, я стояла на весах и взвешивалась - к тому времени я уже сильно похудела и весила 52 кг, вместо 59 в школе.
Стою в одном купальнике, старательно двигаю гирьку, вдруг какой-то молодой преподаватель делает страшные глаза, крадется ко мне и осторожно отгоняет с весов... комара, который мог сильно исказить показания весов.
Я не нашла шутку такой уж удачной, хотя и ухмыльнулась. Но Сергеева хохотала минут пятнадцать без передыху, я думала ее родимчик хватит. А потом два дня рассказывала эту историю всем встречным и поперечным, зараза.
Динка взяла путевку на 2 недели, и через две недели нашего пребывания в лагере, когда она должна была приехать, мы встречали ее дня три, всё ездили на лодке к причалу ракеты. Но погода была плохая, и Динка не появлялась.
Потом, наконец, приехала, и жизнь завертелась еще быстрее.
Выпускали стенгазету, я что-то там рисовала, потом был праздник Нептуна, я рисовала афиши, голых женщин с длинными волосами, слегка закрывающими грудь, чтобы выглядело поприличнее, и рыбьими хвостами - русалок. Фролова приехала с кинокамерой, и мы снимали этот праздник. Часть снимала я, так как Динка была наядой. Она тогда еще не обрезала волосы и с распущенными волосами, украшенная травой и цветами, участвовала в общем представлении. Получилась из нее пресимпатичная кареглазая наяда, я ее снимала, но мои съемки, как выяснилось, когда мы с Динкой осенью монтировали фильм у нее дома, оказались неудачными.
Потом было общее купание, всех кидали в воду, благо день был не очень прохладный, и праздник удался.
Рано утром нас будило громкое карканье ворон над головой, но поскольку спали на свежем воздухе, то высыпались, несмотря на скандальных соседок.
Ходили за грибами, воровали картошку и жарили с грибами.
Картошку вырывали такую еще мелкую, что Ирине было ее жалко.
-Ну, дайте же ей подрасти, меня совесть мучит, что мы ее разрываем, такую мелочь,- стонала она.
-Всё равно сгниет в земле, если студенты не соберут,- успокоила ее я.
Вечером наши заводилы передают по цепочке приказ: на ужин масло не есть, нести с собой,- мы так и поступали.
А поздним вечером жарили на этом масле картошку.
Кормили на убой, как-то парни взвесились до обеда и после, разница была 2 килограмма. Нужник был общественный, выгребная яма с тремя дырками и извечными надписями М и Ж.
Тогда в ходу был анекдот армянского радио:
Спросили, что значат эти буквы на домиках. Армянское радио ответило : М - Мадамский, Ж- Жентльменский
Каждый вечер в лагере был большой костер: Собирались и пели под гитару песни тех лет:
Не осталось ни спиченьки...
Ты у меня одна...
На далеком Севере...
В общем, пели Визбора, Окуджаву, свои физтеховские:
Колыбельную, например.
Я слушала колыбельную, глядя на искры костра, про папу-студента, про бессонную ночь с ребенком, а спустя 4 года услышала, как мой муж поет ее, качая кроватку нашей дочери. Прошло еще двадцать лет, и мой зять пел ее своей дочке, моей внучке Настюше, а потом и сын что-то похожее мурлыкал под нос (у Сережки слух, как у меня) своему крикливому Ванюшке.
Напоминаю нехитрые слова:
"Спи, моя хорошая, скорее засыпай.
Спят давно все звери, соловей и попугай,
Только папа твой, он не будет спать,
Папе завтра физику сдавать.
Скоро ты узнаешь, что такое электрон,
И каким зарядом обладает позитрон,
Как считать эпюры,
Как диплом писать
И как усилитель рассчитать
Спи, а то я встану, позову декана.
Спи, давно пора уж спать."
Загорелись леса - торфяники горели под Москвой почти каждое лето. Нас посылали тушить, огонь был несильный, надо было его затаптывать, забивать ветками, но что это было за тушение - одни слезы. Нужна была техника, а там был один или два маломощных трактора и 3 десятка молодых ребят. Возили нас на открытом грузовике, обратно ехать было холодно, шел дождь, и все попадали на дно кузова, а Ирка и Динка сидели, укрывшись, и смотрели на лежавших. Я хотела сесть с ними, но они меня отвергли: лежишь, ну, и лежи, и я так и пролежала рядом с теплым боком какого-то парня - я стеснялась, зато было тепло и уютно.
Еще в лагере был пинг-понг, и я часами стучала ракеткой. Играли по очереди на вылет, там были асы будь здоров, поэтому, приходилось большую часть времени стоять в очереди, и трудно было наиграться вдоволь.
Как-то в проливной дождь мы ездили со Светкой Светозаровой, которая тоже отдыхала в лагере, на физтех в общежитие - помыться и погреться. Общежитие стояло непривычно пустое и тихое. Света отвезла меня и туда и обратно - я совершенно не ориентировалась в этих остановках электрички со странными названиями Икша, Лобня, Катуар и пристанями, и для меня было загадкой, как Светка ориентируется.
Свободное копирование
