В начале лета 1988 года меня направили в командировку в Казань.
На этот раз целью командировки была не агитация абитуриентов, а участие в приемных экзаменах для военнослужащих, желающих поступать в военные училища.
Похоже, эта новация устраивать экзамены для всех военнослужащих, поступающих в военные ВУЗы, явилась следствием принятого постановления ЦК КПСС "Основные направления перестройки высшего и среднего специального образования в стране". Ранее военнослужащие, хотя и сдавали экзамены отдельно от школьников, но в приёмных комиссиях тех вузах, в которые подали документы.
В 1988 году порядок зачисления военнослужащих в военные вузы кардинально изменили. На базе Казанского танкового училища был сформирован центр приёма вступительных экзаменов. Созданы экзаменационные и мандатная комиссии, с включением в их состав преподавателей из нескольких училищ всех родов войск.
Прибывшие из всех частей и гарнизонов военнослужащие, изъявившие желание стать офицерами сначала сдавали 4 экзамена: математика (письменно), физика (устно), литература (сочинение), иностранный язык (перевод текста со словарём).
Успешно сдавшие экзамены, проходили мандатную комиссию, на которой решался вопрос, в каком военном вузе они будут учиться.
Достоинством такой системы считалось то, что на мандатной комиссии представители из училищ разного профиля, сумеют помочь абитуриентам сделать правильный выбор.
Предполагалось, что при такой системе почти все сдавшие экзамен, найдя специальность по душе, поступят в военные училища, а отсев будет минимальным.
При старой системе поступления были частыми случаи, когда военнослужащий объявлял желание поступить в училище, дислоцированное в его родном городе, только для того, чтобы устроить себе отпуск, навестить родственников и друзей.
Встречались хитрецы, которые за время службы по три раза ездили «поступать в училище».
Из-за этого, отсев абитуриентов - военнослужащих был велик. А напрасный расход на оплату проездных документов составлял в масштабах страны внушительную сумму.
Я был включен в мандатную комиссию, как представитель военно-морских училищ, а на время экзаменов назначен членом комиссии, принимающей у абитуриентов физику. Прибыть в Казанское танковое училище я должен к 3 июня. Обо всём этом сообщил мне начальник учебного отдела Павел Иванович Сальников, инструктируя меня перед командировкой.
На следующий день после инструктажа я взял билеты на самолёт третьего июня вышел в аэропорту Казани, с 1987 года имеющего статус международного аэропорта 1 класса. К моему удивлению, проблемы как добраться до училища не возникло.
У аэровокзала стоял автобус с военными номерами, дожидающийся прибытие членов комиссии. Офицеров с моего рейса оказалось трое, и с самолёта из Москвы, приземлившегося через четверть часа еще три человека.
Как и всех приехавших на сборы, поселили меня на территории училищного военного городка, в одной из казарм. Мне достался, судя по табличке над дверью, кабинет одного из начальников курса, расположенный на первом этаже одной из казарм.
В комнате стояло две заправленных койки. Моим соседом был полковник, старший преподаватель из авиационного училища. Завтракать, обедать и ужинать, можно было в столовой военторга, примерно с таким же набором блюд, как и в столовой нашего училища.
Абитуриенты были размещены в этих же казармах. На первом этаже, кроме членов комиссии ни кого не размещали, и курсантские кубрики, кроме одного, отведённого под Ленинскую комнату с подшивками газет, были закрыты на ключ. Большинство курсантов училища были на практике и в отпуске.
На следующее утро всех прибывших офицеров собрали в клубе училища на инструктаж. После выступления начальника учебного отдела, объявившего о порядке работы комиссий и призвавший не быть слишком строгим к поступающим в училище военнослужащим, слово взял начальник политического отдела.
После обычных, ставших уже рутинными, призывов твердо вести линию на обновление нашего общества, наращивать усилия по всем направлениям перестройки, он стал говорить, что чем больше мы углубляемся в работу по перестройке, тем яснее выявляются все новые нерешенные проблемы, оставшиеся в наследие от прошлого.
И, наконец, перешел к тому, ради чего, похоже, вышел на трибуну. Стал критиковать статью Нины Андреевой, появившуюся еще весной.
Я её прочитал, как обычный газетный материал, не вызвавший особых эмоций, и то только после сообщения о ней по ТВ. Большинство положений из него мне показались бесспорными
Но уже через неделю в «Правде» появилась разгромная статья, которая назвала статью Андреевой «манифестом анти перестроечных сил».
Судя по тому, что на совещании, не имеющем ни какого отношения к идеологии, начальник политотдела стал критиковать статью Нины Андреевой, борьба с «анти перестроечными силами» дошла до глубинки, и качество работы политработников теперь оценивают по их отношению к этому «манифесту».
Вступительные экзамены начались на следующий день. В экзаменационной комиссии, где я, судя по должности, был расписан старшим, было еще 4 человека. Два местных преподавателя физики и мой сосед по комнате полковник Петров Иван Васильевич.
Пропускали через комиссию по два потока в день, один – до обеда, один – после обеда. В каждом потоке по 15-20 человек. Значительная часть солдат, прибывших на экзамены, были из военно-строительных отрядов. Моряков было на порядок меньше.
Уровень подготовки у всех очень слабый. Особенно у военнослужащих, призванных из Средней Азии и Азербайджана. Осознавая ситуацию,
за один правильный ответ ставили 4, а за два правильных 5 баллов. Даже если на все три вопроса билета абитуриент ответить не мог, давали два дополнительных вопроса. Как правило, на здравый смысл.
При первом правильном ответе, ставили «удовлетворительно». Несмотря на «щадящий подход» в нашей комиссии отсевалось до трети бойцов. Всего, успешно сдали все экзамены половина претендентов.
Из тех, кто не поступил, больше полвины получили двойки на всех экзаменах.
Позже, когда начала работать мандатная комиссия, оказалось, что большая часть сдавших экзамены желает поступать в военно-строительные училища и в училища военных сообщений. Было много желающих пойти в Рязанское десантное училище и стать «кремлевским курсантом».
После того, как расписали по училищам всех поступивших, председатель приемной комиссии предложил еще раз вернуться к тем, кто получил одну двойку и дал право представляющим училища разных родов войск, зачислить «условно» тех, кто захочет в эти училища пойти.
Ориентируясь на личные дела абитуриентов и их желание учиться в военно-морском училище, я отобрал еще пару десятков бойцов.
Больше ни чего запоминающегося у меня о служебной части командировки в Казань не осталось. Разве, что интересный разговор во время обеденного перерыва с одним из членов комиссии по физике.
Демобилизованный полковник, который ранее дослужился до начальника кафедры, рассказал про историю Казанского танкового училища.
Официально, оно основано 1 сентября 1866 года, как Юнкерское училище, точнее, преобразовано из существовавшего в Казани с 1861 г. училища «военного ведомства». Располагалось в Казанском Кремле.
После этого, училище многократно закрывалось и открывалось вновь, всякий раз меняя названия.
После Великой Октябрьской социалистической революции, на его месте, в Казанском кремле были открыты Первые Казанские мусульманские пехотные командные курсы. В 20-е годы, пехотные курсы, меняя названия, преобразованы в Объединенную татарско-башкирскую военную школу.
В это время на территории, которую сейчас занимает Казанское танковое училище, находился Каргопольский военный городок, построенный еще в 1910 году для расквартирования 5-го Каргопольского драгунского полка.
2 октября 1926 года Советский Союз заключила с Германией совершенно секретное соглашение о создании в Казани совместной танковой школы, местом расположения которой был определен Каргопольский военный городок.
Секретным соглашение было потому, что Версальский договор, подписанный по итогам Первой мировой войны, запрещал Германии иметь бронетанковые войска и производить бронетанковое вооружение.
Чтобы не отставать от своих недавних врагов в танковой подготовке, Германии нужен был танковый полигон и учебное заведение для подготовки танкистов и испытании техники.
Советский Союз был не менее заинтересован в развитии своих танковых сил, но, в отличие от Германии, не располагал тогда достаточными технологиями для создания современных вооружений и техники.
Школе были переданы учебное поле, стрельбище и полигон. Германия взяла на себя организационные вопросы, ремонт, перестройку и оборудование помещений, а также расходы на учебный процесс и содержание немецкого персонала.
Советская сторона выделила рабочих и охрану, техперсонал для мастерских, а также профинансировала, расходы на горючее, боеприпасы, ремонт техники и содержание своих курсантов.
На оборудование школы ушло почти 2 года. Она получила официальное наименование "Технические курсы Осоавиахима", а в отчетных документах фигурировала как объект "Кама".
Весной 1929 года, немцы доставили в Казань под видом тракторов 3 тяжелых, 5 легких и 2 средних танка немецкого производства.
Весной 1930 года, по приказу Ворошилова, для усиления материальной базы школы было передано 5 танков «МС-1».
Курсанты изучали устройство танков, их вооружение и боеприпасы, тактику действий, вопросы материально-технического обеспечения.
Вождение машин и огневая подготовка были организованы на различных типах местности и в различных условиях. Курсанты отрабатывали задачи взаимодействия в составе подразделений, проводили техобслуживание и ремонт танков.
Начальником школ должен быть немецкий военный специалист, его помощником – советский офицер. Официально, весь немецкий персонал числился на технических и преподавательских должностях Осоавиахима. В школе офицеры носили форму комсостава РККА, но без знаков отличия. Постепенно к работе привлекались и советские инструкторы.
В 1932 году в школе насчитывалось 176 человек учебного и вспомогательного персонала, из них 26 человек преподаватели немцы. Для немецкой стороны за время функционирования школы подготовлено 30 офицеров, в числе которых будущие генералы вермахта Вильгельм фон Тома и Вольфганг Томале, начальник штаба Гудериана.
С января 1933 года, когда 86-летний президент Гинденбург назначил главу НСДАП Адольфа Гитлера рейхсканцлером Германии, Советский Союз принял решение контакты в военной области с немцами прекратить и "Технические курсы Осоавиахима" закрыть.
Имущество, представлявшее интерес для РККА, было выкуплено у немецкой стороны и передано в Объединенную татарско-башкирскую военную школу имени ЦИК Татарской АССР, которая перед Великой отечественной войной было преобразовано в Казанское танковое училище имени Верховного Совета Татарской АСССР.
28 февраля 1947 г. училище было расформировано.
Существующее училище сформировано в соответствии с приказом Министра обороны СССР от 31 мая 1963 года. Формирование осуществлено на базе Каргопольского военного городка Казанского танкового училища.
Директивой Начальника генштаба в целях продолжения боевых традиций, танковому училищу предписывается передать Знамя, Орден и почетное наименование бывшего Казанского танкового училища.
Всего, с момента своего официального рождения и до 1988 года, училище переименовывалось, закрываясь и открываясь вновь под новым именем 17 раз. Эта традиция продолжается до настоящего времени. С 1988 года прошло еще пять переименований.
Свободное копирование
