Река времени - 288

Перед Новым, 1987 годом, мы, всей семьёй, перебрались жить в Парголово, рассчитывая провести каникулы в собственном доме.

 Конечно, чтобы не замёрзнуть, а в середине января температура ночью опускалась до -37 градусов, надо было круглосуточно топить обе печи. Но тогда нам эта работа была в охотку, тем более что дров, от штакетников снесенного забора, и плотницких остатков, от построенной летом времянки, было много.

Круглосуточно, это сильно сказано. На самом деле, если с вечера натопить обе печи, русскую на кухне и «голландку» в комнатах, то к девяти утра температура не падала ниже +15 градусов. Следующее протапливание прямо  с утра. За час-полтора снова натапливали до 27-29 градусов, и можно было идти кататься на лыжах или «аргамаках» до обеда.

Еще одно протапливание при приготовлении обеда, и весь день в доме тепло. Запас дров лежал в сарае. В этом же сарае, служившим ранее хлевом для коровы, располагался холодный туалет с выгребной ямой.

Поэтому непосредственно на улицу надо было выходить, только отправляясь на прогулку или в магазин.

Четыре  пары лыж и два «аргамака» мы приобрели еще прошлой зимой, но использовали только в выходные дни. В зиму 1985-86 года мы приезжали в свой дом только в воскресенье, и не всегда, в заботах о самообеспечении, до лыжных прогулок доходило время.

Этот же раз, хотя зима была суровая, мы,  каждый день каникул, выходили на лыжные прогулки. В те далёкие годы в Парголово нового строительства на совхозных землях сельхозугодий  не велось, и мы от нашего дома, по замершему льду Чертова озера, выходили прямо к западному берегу Чухонки.

Сейчас, из-за интенсивной приватизации земельных участков, отданных под частную застройку, этим путём уже не пройти. Кругом сплошные двухметровые заборы, окружающие добротные дома, внушительные коттеджи и шикарные строения, больше похожие на дворцы.

А в те годы,  накатанная лыжня, идущая от Чертовки, пересекала заснеженную поверхность Чухонского озера, усеянного застывшими у лунок любителями подводного лова, и, минуя склон Вороньей (Адольфовой) горы, шла вдоль забора велосипедного спортивного лагеря «Локомотив».

Уходя влево от забора, пересекала Пляжевую улицу и оказывалась под могучими кронами сосен на Адольфовой аллее, идущей к склепу возле, выполненной в готическом стиле, православной церкви Петра и Павла, в то время ещё не действующей.

От построенной архитектором А.П. Брюлловым, старшим братом живописца К.П. Брюллова, Петропавловской церкви,  шли, по укатанной лыжне, мимо «Желтой дачи» Месмахера, двухэтажного деревянного терма  с множеством башенок,  шпилей и балкончиков,

и заснеженной глади «Пихтового пруда» к солнечным полянам Заманиловских гор.

Горы эти, как и Поклонная гора у Озерков, и Парголовская гора, представляют собой  остаток глинта, древнего высокого берега Литаринового моря, которое 7 тысяч лет назад занимало место нынешнего Балтийского моря.

Отсюда был хорошо виден подступавший к Шуваловскому парку город. А на склонах Заманиловских гор было  проложено множество трасс, лыжных спусков разной степени сложности.

До Заманиловских гор, от нашего дома, было, минут сорок спокойного хода на лыжах, с возможностью, периодически останавливаться и любоваться красотой окружающих пейзажей. А засмотреться было на что, так как лыжня бежала то по белоснежной, блестящей в солнечных лучах, поверхности озёр, то проходила светлым, живописным полянам межозерья.

То ныряла  под раскидистые кроны могучих сосен и, украшенных шишками елей, среди которых можно было увидеть резвящуюся белку.  Или шла  мимо уникальных достопримечательностей парковой архитектуры 19 века.

 И только в одном месте, на входе в парк, лыжня пересекала проезжую часть улицы с нечастым движением.

Еще одним зимним развлечением было катание с гор на «аргамаках», двухместных санках с третьей рулевой лыжей. Для Васи это было главное зимнее развлечение, которым он занимался как вместе с нами, так и, отправляясь гулять, с  приятелями. Местные мальчики  Андрей и Лёша были года на два постарше его, и жили возле магазина,  но был ещё и другой, младший Лёша, «Дракончик», потешный парнишка, живший через дом от нас.

Главный парголовский гастроном, открывающийся на Выборгское шоссе, стоял рядом с другим атрибутом центра посёлка Сберкассой. Но если здание сберкассы было деревянным, то магазин представлял собой солидное двухэтажное здание. В те годы это был не просто гастроном, а магазин-комбинат, где готовили квалифицированных продавцов.

 В 1985-86 годах, пока перестроечные преобразования  не разломали экономику, снабжение в магазинах было по советским меркам хорошее.

На пример, не хуже нынешних полок, был кондитерский отдел, расположенный на втором этаже, там, где сейчас обосновался мебельный магазин.

На месте теперешнего магазина «Пятёрочка» размещались остальные отделы гастронома. Правда вход в отдел, торгующий алкогольными напитками, был отдельно и работал по своему, жёсткому режиму.

Самым доступным местом катания на санках был склон  горы на улице Некрасова, в двухстах метрах от нашего дома. Там на протяжении примерно ста метров дорога сбегала вниз под углом до 35 градусов. Катание было возможно, только до тех пор, пока дорогу не обработают песком. Но в те годы движение по улице было мало интенсивным, и хотя дорогу от снега чистили регулярно, но посыпали песком не часто.

Значительно реже, как правило, со старшими ребятами, ходил он кататься с глинта, чей склон сбегал вниз в районе парголовской почты.

Когда же мы собирались кататься на санях, то шли на Воронью гору  или на глинт в районе парголовской пожарной части. В пятидесятые годы на верху горы стояла вышка для прыжков с трамплина, но в 80-е годы трамплина уже не было, но склон был всегда раскатан лыжниками и саночниками.

Когда Новогодние выходные дни закончились, мы, загрузив сумками из запасов нашего погреба, яблоками, бутылками с малиновым вином и яблочным соком, банками с соленьями, отправились в город.

Хотя эти  вояжи с сумками и  с пересадками у метро «Удельная» и «Технологический институт» были не из легких, но всё равно, всякий раз, когда возникала возможность, мы ехали на выходные дни к себе в Парголово.

В конце января 1987 года на одном из офицерских собраний мне вручили медаль «Ветеран вооруженных сил СССР». После собрания начальник отдела кадров сказал, что это хороший знак, удостоверяющий, что в кадровых органах центрального аппарата нет недоброжелателей, заинтересованных требовать моего увольнения в запас.