На следующее утро, к назначенному нам времени мы пришли в приемную Особого отдела КЧФ и я, представившись, протянул документы и предписание, выписанное мне в Училище, дежурному офицеру. В предписании было сказано, что в соответствии с телеграммой за № nNn мы направляемся по указанному адресу.
Дежурный повертел в руке предписание и, сверившись с каким-то журналом, позвонил по телефону и сказал, что свидетели по запросу прибыли. Затем выписал нам пропуска и назвал номер комнаты, в которую нам надлежит обратиться.
Мы поднялись на второй этаж и постучали в дверь с названным номером: «Позвольте войти!», - спросил я, открывая дверь.
В комнате, с минимумом мебели, за обычным столом сидел человек в гражданской одежде. «Входите», без выражения, утомленным голосом сказал он.
Не вставая с места, рукой указав на стулья стоящие рядом с его столом, он предложил нам сесть. Затем, таким же скучным голосом, представился, как следователь военной прокуратуры капитан Иваненко Тарас Петрович и попросил наши паспорта. Я протянул ему своё удостоверение, а Лида свой паспорт.
Долго рассматривал и поинтересовался, почему в паспорте нет постоянной прописки по месту жительства. Лида ответила, что занималась поступлением в институт дочери и не успела реализовать, имеющееся охранное свидетельство, предоставленное при выезде за рубеж.
Он, кажется, удовлетворился её ответом и, обращаясь ко мне, спросил: «Вы привезли с собой таможенную декларацию?». Вместо ответа, я достал требуемый документ и подал его следователю.
Тот, не читая, сунул декларацию в лежащую перед ним папку и сказал:
«Вы, товарищ капитан 2 ранга, пока можете быть свободны. Я сейчас побеседую с Вашей супругой, а Вы пока погуляйте и приходите на проходную, но не раньше трёх часов». Потом сделал выразительную паузу, и добавил, с довольно ехидным выражением: «Если мы с Вашей женой закончим беседовать, то я приглашу Вас. Извините, если придется подождать».
С этими словами он подписал мой пропуск и протянул его мне вместе с моим удостоверением личности. Я взглянул на Лиду. Она сидела, совершенно оглушённая неожиданным предложением провести в этом учреждении ещё, как минимум, пять часов. Охваченный черными мыслями я вышел из кабинета.
Посмотрел на часы. 10 часов 20 минут. Домой идти не хотелось, пошел бродить по городу, благо погода была хорошая. По улице адмирала Нахимова дошёл до площади Лазарева и, обойдя её, по череде лестниц поднялся к смотровой площадке, обсаженной голубыми елями.
Отсюда, с вершины Городского холма, в створе сбегающей вниз лестницы, открывается чудесный вид на Севастопольский рейд, со стоящими на бочках кораблями. Сел на садовую скамейку и огляделся.
Чуть выше смотровой площадки, на высоком постаменте стоит памятник В.И. Ленину, работы скульптора Бондаренко. Вождь изображен на трибуне, с простертой вперед правой рукой. На лицевой части постамента из полированного порфира размещается красное знамя. Подошел поближе, вслушиваясь в слова гида, ведущего туристскую группу.
По углам основания монумента застыли четыре аллегорические фигуры, четыре движущие силы революции – рабочий, крестьянин, матрос и солдат. Все фигуры памятника отлиты из бронзы, а постамент исполнен из полированного, светлого гранита.
Этот один из самых высоких памятников Ленину в Советском Союзе. Общая высота памятника - около 20 метров, в том числе статуя Ленина – 7,5 метров. Монумент удачно расположен на вершине холма, самого высокого в центре города.
С тыльной стороны памятника, за деревьями, обрамляющими его площадку, высится громада Владимирского собора. Подошел к собору, и обошел вокруг него. Похоже, собор не действующий, а может быть, просто нет службы.
Осмотрев собор и памятник, по широким маршам Синопской лестницы спустился к улице Воронина и, обогнув строгое и внушительное здание штаба Черноморского флота, обращенное к морю величественной колоннадой, вышел на Матросский бульвар.
Бульвар не велик, не более 250 метров в длину. В конце его расположен первый и один из самых красивых монументов Севастополя, памятник командиру героического брига «Меркурий» – А. М. Казарскому.
Памятник выполнен в классическом стиле. На усечённей пирамиде из белого камня установлен, отлитый из чугуна, античный корабль.
Под триремой в нишах помещены горельеф А. И. Казарского, и такие же изображения древнегреческих богов — Ники, Посейдона и Гермеса. На постаменте красуются военные атрибуты, символизирующие доблесть и славу с лаконичной надписью: «Казарскому. Потомству в пример».
Памятник был сооружен в 1834 году на народные пожертвования по проекту старшего брата Карла Брюллова, архитектора Александра Брюллова.
Посидев с полчаса на скамейке, по каменной лестнице спустился к проспекту Нахимова и через величественные пропилеи прошёл на Приморский бульвар.
Обогнув фонтан, бьющий в центре бульвара, вышел на смотровую площадку и сел на скамейку, рассчитывая тянуть время и, забыться, любуясь видом на балюстраду набережной, и находящейся за ней рейд Севастопольской бухты. Но как ни отгонял я от себя мрачные предположения, о том, как проходит допрос моей Лиды, отделаться от них мне было не под силу. Посмотрел на часы: без четверти час.
С тяжелым сердцем пошёл по Приморскому бульвару и, не доходя до смотровой площадки, свернул на Мост Влюблённых. Постоял, любуясь открывающимся видом на Севастопольскую бухту и Памятник затопленным кораблям, и прошел на набережную.
Прочитал надписи на Памятной доске, установленной на месте расстрела восставших матросов крейсера "Очаков" и сел на садовую скамейку, коротая время. Посидев минут тридцать, через Приморский бульвар вышел к площади Нахимова.
Эта старейшая площадь Севастополя ранее именовалась Екатерининской, в честь посещения императрицей Екатериной Второй в 1787 году. В 1898 г. к 45-летию Синопской победы на площади был открыт памятник П. С. Нахимову, а площадь стала называться именем адмирала.
В 1928 году, на волне интернационального, коммунистического энтузиазма, памятник Нахимову был снят, а площадь переименована в честь Третьего Интернационала. На освободившийся постамент, вскоре был установлен памятник Ленину.
В годы немецкой оккупации Севастополя, памятник Ленину был вывезен в Германию, и, по-видимому, переплавлен.
После освобождения Севастополя на прежнем постаменте снова установили скульптуру В. И. Ленина, а площади дали его имя.
В 1957 году на Нагорной площади Центрального холма был сооружен новый памятник В. И. Ленину. Его именем стали называться и площадь вокруг него. Старейшая площадь города вновь получила имя Нахимова, а через два года на ней снова поставили памятник великому адмиралу.
От площади Нахимова, через нарядные пропилеи, с двенадцатью колоннами, по широкой каменной лестнице спустился к Графской пристани, украшенной скульптурами львов. Ранее к пристани разрешалось подходить только катерам с начальством, начиная с командиров кораблей.
Мне она была заочно знакома по рассказам друзей из СВВМИУ, которые в курсантские годы, возвращаясь из увольнения в Голландию, боялись опоздать на последний вечерний катер, уходящий от Графской пристани в Голландию, район на Северной стороне, где находилась их «система». Постоял, глядя на Северную сторону, и решил, что пора возвращаться к «дому скорби». Посмотрел на часы 14.10. Точно, пора.
Неспешным шагом тронулся назад и без пяти минут три вошел в приемную Особого отдела, подозревая, что минут сорок еще заставят ждать. Но, как только обратился к дежурному, тот, узнав меня, со словами: «Вас ждут», сразу выписал пропуск.
В кабинете следователя обнаружил свою супругу, с мрачным видом сидящую на том же месте и следователя, ходящего по комнате, который на мой вопрос: «Позвольте войти», весело ответил: «Входите, входите! Я Вас жду. На сегодня, у меня к Лидии Васильевне вопросов больше. нет». И усаживаясь, за стол добавил: « Я сейчас Вашей супруге подпишу пропуск, пусть она сходит пообедать, а мы пока с Вами поговорим по душам».
Он подписал бумажку и вместе с паспортом протянул её Лиде со словами: « Я побеседую с Вашим супругом, а нужно ли Вам будет сюда ко мне завтра обращаться, я Вам сообщу через него». Лида взяла документы, и, затравленно взглянув на меня, сказала: « Я буду ждать тебя у кинотеатра на скамейке, где мы вчера сидели». Я кивнул ей головой в знак согласия, и Лида вышла.
«А теперь, будьте любезны, напишите всё, что вы знаете о пересылке ваших вещей на военном корабле. Кто вам дал на это разрешение. Как в вашей коробке с книгами оказались ювелирные изделия. Кому они принадлежат и если они ввезены на Кубу вами, кто распорядился их, таким образом, нелегально перемещать через границу. Перечислите и подробно опишите каждое из изделий, указанных в декларации».
Он протянул мне с десяток листов чистых бланков, шариковую ручку, и со словами: «Пишите все, как можно, подробнее. Я приду через полтора часа», вышел из кабинета. Я представлял себе, что нечто подобное будет, поэтому, сразу начал писать, стараясь с максимальной подробностью следовать тому, что я рассказал офицеру особого отдела в Каса Бланке.
Через час двадцать минут мой рукописный текст на семи страницах был готов. Я поставил подпись, и откинулся на спинку стула, глядя на дверь, и, всем своим видом, показывая, что свои показания я записал.
Через десять минут вошел следователь и, потирая руки, сказал бодрым голосом: «Отлично! Похоже, Вы хорошо подготовились, раз так быстро исписали семь листов». Я не стал обращать внимание на явную провокацию, и сказал, как можно спокойнее: « Пишу уже во второй раз. Первый раз это же излагал, будучи на Кубе».
Следователь нахмурился, и, взяв у меня листы, углубился в чтение.
Закончив читать, он положил исписанные листы в папку и, грозно взглянув на меня, спросил:
« Вы хорошо себе представляете, что действие Вашей супруги с теоретической точки зрения являются несомненной контрабандой, и мы имеем все основания для конфискации незаконно перемещенных ценностей и обращения их в доход государства».
Я подумал пару секунд, а потом ответил: «Если совсем коротко, то да, представляю. С формальной точки зрения это контрабанда, так как декларации во вложении не было. Более того, чувствуя свою вину, за невольно случившиеся, готов написать отказ от своих прав на это имущество, если это ускорит закрытие дела».
«Хорошо, что вы понимаете, что факт контрабанды безусловен. Но пока никакого отказа писать не надо. Вы это сделаете, письмом вот в этот адрес, когда вернётесь в Ленинград», - с удовлетворением сказал следователь и протянул мне бумажку с адресом полевой почты и его фамилией.
Я взял бумажку, а он продолжил: «Раз мы с Вами договорились, то я вашу супругу оставляю только в качестве свидетеля, и обвинений в её адрес выдвигать не буду».
«А можем ли мы забрать свои коробки с книгами?», - спросил я в ответ на его тираду.
«Книги со склада можете завтра забрать, только они все распакованы, и из какой коробки какая книга уже не определить. Поэтому, забирая ваши экземпляры, обязательно оставьте на складе список возвращенных Вам книг», - ответил он мне, протягивая подписанный пропуск.
Я вышел из Особого отдела значительно более спокойный, чем входил туда. Вопрос с контрабандой закрыт. Почему он хочет, чтобы наш отказ от золота пришел к нему не сразу, а, как минимум, через полмесяца? Возможно потому, что, подшив в дело привезенную мной таможенную декларацию, он может сообщить начальству, что вещи вернулись к владельцам. И там совсем не к месту будет бумага об отказе. Но это всё догадки.
Быстрым шагом пошел к кинотеатру, где меня уже ждала Лида. Я ей вкратце, объяснил, что обвинения в её адрес выдвигаться не будут, а завтра мы заберём наши книги и можем возвращаться в Ленинград.
Чтобы скорее отключиться от тяжелых переживаний сегодняшнего понедельника взяли билеты на индийский фильм, но степень взволнованности была столь высока, что ни я, ни Лида, на следующий день не могли вспомнить содержание ленты.
В среду, нагруженные пятью коробками с книгами мы уже ехали в поезде Севастополь - Ленинград.
Свободное копирование
