Отправив семью в Ленинград, я ещё несколько дней жил в Москве у Вити Хоптенко. Надо было оформить окончание командировки, получить вещевой аттестат и забрать партийный билет, который всё время командировки хранился в организационном отделе ЦК КПСС, Никитников переулок дом 2.
Когда оформлял окончание командировки в 10-м управлении Генштаба, по разговору со мной офицера – направленца, понял, что история с «контрабандой» для меня не закончена, и будет иметь продолжение.
Во всяком случае, мне он намекнул о возможном назначении в Баку, когда говорил, что на следующий день к 10.00 я должен явиться в отдел кадров при Главном штабе ВМФ.
«В Баку, так в Баку, В Бакинском училище может быть, квартиру дадут», - успокаивал я себя, возвращаясь в Северное Чертаново.
Но на душе скребли кошки, а грустные мысли рисовали своё:
«В родной Дзержинке мне обещали после возвращения из командировки должность заместителя начальника кафедры №23, что реально сулит через 2-3 года, стать начальником кафедры.
Если же, как в ссылку, переведут в Бакинское училище, то скорей всего, простым преподавателем, чтобы через 2 года уволить в запас.
За два года можно не успеть и жильё получить».
Вечером, когда вернулся со службы Витя Хоптенко, за бутылкой коньяка я рассказал ему о своих проблемах. Он ответил, что связанную с этим историю, в порыве служебного рвения, показательно раздувают, так как слухи о контрабандной перевозке военным кораблём товаров, которое Союз поставляет для Кубы, дошли и до офицеров ГУКа.
Скорей всего идут разборки среди высоких начальников МО и КГБ.
На следующее утро я был, как и предписано, в отделе кадров ВМФ.
Оказалось, что кадровика, который будет заниматься моим делом, мне знаком по Училищу. Его я знал командиром курсантской роты Первого факультета.
С важным видом, но довольно доброжелательно, он стал расспрашивать меня об обстоятельствах дела. Я начал ему подробно излагать, всё, что я знаю по этому вопросу. Судя по репликам, которыми он, время от времени, меня прерывал, о многом он знал ещё лучше меня.
Он, самым внимательным образом прочитал, таможенную декларацию, которая теперь была моим единственным спасением, сверился со списком, который уже был у него, и сказал, что будет докладывать начальству, что нет причины менять моё уже подписанное представление на должность заместителя начальника кафедры №23.
Я спросил его, надо ли мне ехать в Севастополь отвозить декларацию в Особый отдел ЧФ, который расследует дело с кораблём из Гаваны.
Он ответил, что самому ничего предпринимать не нужно, а если уж придет в Училище официальный вызов, тогда действовать, как прикажут.
И, помолчав с минуту, добавил: «Если начальство утвердит моё мнение, то в начале июля приказ, о твоём назначении заместителем начальника кафедры, будет уже в Училище, а пока, я выпишу тебе направление к старому месту службы, и советую с 1 июля уйти в очередной отпуск».
Получив все необходимые документы, и немного успокоившись, я поехал брать билеты на поезд Москва – Ленинград. Взял на 23.30, чтобы успеть заехать за своим чемоданом, и попрощаться с гостеприимным домом. По дороге купил бутылку пятизвездочного армянского коньяка и под разговор о былом и будущем, которое обещает быть хорошим, выпили в компании Вити и его супруги.
Рано утром, я был уже дома. К моему приезду, Клавдия Агафоновна отвела нам большую комнату квартиры, а сама перебралась в маленькую, четырнадцатиметровую комнату. В нашей, «большой» комнате был балкон, что на полтора метра увеличило наше, в 17, 5 квадратных метров, жизненное пространство.
Сейчас, всё заставленное не распакованным багажом, большую часть которого составляли коробки с книгами, оно, как бы взывало к моей совести: «Вопрос с жильем надо решать в первую очередь».
Кое-какие соображения по этому поводу были: всё, что удалось заработать за время командировки надо пустить в дело и купить кооперативную квартиру или, что ещё лучше, дом в ближнем пригороде.
В запасе, если удастся продать заработанные чеки, хотя бы по соотношению 1: 1,8, можно было иметь на руках около 12 тысяч рублей. Большие деньги, по тем временам, позволяющие мечтать о покупке дома.
Но на пути к этой мечте стояли три серьезных препятствия: 1. Купить дом, в то время, можно было только доказав, что имеешь на это законное право. Право это состояло из нескольких пунктов, которые будут пояснены в ходе дальнейшего повествования.
2. Надо будет победить соблазн, потратить деньги на вещи, которые свободно продавались в валютном магазине, но были дефицитом в обычной торговле. А это, имея в семье двух женщин, было не просто
3. Продать чеки было можно, довольно легко, физически, но запрещалось официально. Поэтому вокруг валютных магазинов, ободренные запретом, крутилась масса подозрительных личностей «ломщиков», которые вполне профессионально могут вас большей части ваших денег лишить.
И жаловаться будет некому, ибо операция обмена незаконна. Если не гнаться за большим коэффициентом обмена, и не пытаться обменять все чеки быстро, то через многочисленных знакомых, желающих купить дефицитный товар, операцию можно провести без потерь, к обоюдному удовольствию сторон. Но к такой мысли я пришел только наученный горьким опытом:
В свой первый отпуск, без проблем, обменяв внутри магазина, у шустрого мальчика 200 чеков по предложенному им курсу 1:1,8 я потерял бдительность, решив, что операция обмена безопасна.
Когда же узнал, что за хранение чеков в сберкассе берут немалый процент, то решил перевести чеки в рубли и положить на срочный вклад. Пошёл на разведку. У валютного магазина, на улице, мне другой шустрый мальчик предложили купить тысячу чеков за 2 тысячи рублей, и я согласился на сделку.
Так как с собой у меня тысячи чеков не было, то он предложил встретиться на следующий день в парке Победы на скамейке напротив кинотеатра «Глобус». Это было рядом с нашим домом и я, легкомысленно, согласился. Хорошо хоть, что не решился менять все чеки, которые у меня к тому времени оставались.
В назначенное время я подошел к скамейке, где меня уже ждал валютный коммерсант. Дальше всё было разыграно, как по нотам.
Не успел я достать из кармана пачку чеков, как к нам подошел незнакомец и стал, надоедливо, расспрашивать как из Московского парка «Победы» добраться до «Приморского».
Я быстро объяснил, и хотел перейти к делу, как парень вернулся и снова стал уточнять ответ на свой вопрос. Мой коммерсант начал его энергично прогонять, одновременно изображая крайнее волнение.
Когда незнакомец, постоянно оглядываясь, вновь отошел, мой коммерсант протянул мне деньги и предложил пересчитать. Деньги были разными купюрами, и я насчитал 1950 рублей, о чем и сказал коммерсанту.
Тот изобразил крайнее удивление, и, взяв пачку назад, стал деньги пересчитывать. Извинившись, что он, видимо, обсчитался, добавил еще пять десяток и отдал деньги мне. Я сунул деньги во внутренний карман и отдал ему маленькую пачку из десяти сто чековых купюр. Парень поблагодарил меня и, даже не пересчитав деньги, быстро пошел в сторону станции метро.
Довольный состоявшейся выгодной сделкой я спокойно отправился домой.
Вернувшись, обнаружил, что в кармане у меня не 2000 рублей, а всего шестьсот. Пять сотенных и десять десятирублевых банкнот. В процессе пересчета парень ловко вытащил 14 сторублевых купюр, и вернул мне остаток так ловко, что я фокус с «ломкой» не заметил.
Наученный горьким опытом я решил, что буду менять чеки только у знакомых, и только по их запросу. А чтобы подобный опыт не приобрели мои близкие, решил выдавать им чеки только под согласованную со мной покупку, и, этим самым, уменьшить соблазн легкомысленных действий - второго пункта препятствий к решению жилищной проблемы.
Оставался еще один, не перечисленный пункт, могущий помешать нам в покупке дома в пригороде Ленинграда. Пункт, о котором не хотелось думать, как решится вопрос с моим назначением на должность. Но этот пункт вскоре отпал. Пока я оформлял документы на отпуск и сдавал вещевой аттестат в отдел кадров Училища пришел приказ о назначении меня заместителем начальника кафедры №23.
Начальник отдела кадров капитан 2 ранга Лобастов, бывший в курсе дела о возможной необходимости поездки в Севастополь, посоветовал мне выписать туда проездные документы. Но пока оставить ему телефон и он даст мне знать, если будет бумага, что надо ехать разбираться в Особый отдел ЧФ.
Я немного успокоился, и ушел в отпуск. В это время Аня, подавшая документы в ЛЭТИ, начала сдавать вступительные экзамены и, на некоторое время, заботы о её поступлении отодвинули на задний план другие проблемы. Не успели мы нарадоваться успешному поступлению нашей дочки в институт, как пришло тревожное известие.
Свободное копирование
