Река времени - 75

Река времени 37. Заботы и радости

Начало второго семестра третьего курса запомнилось мне состоянием некоторой подавленности, замешанной на стыде и обиде за разжалование из командиров отделения и старшины второй статьи, в простые курсанты, «шульцы», как почему-то называлось в нашей среде. Без сомнения, вина моя мне была очевидна. Более того, я фактически избежал «отсидки» на гауптвахте, хотя в карточку взысканий и поощрений это наказание мне записали. Так что мог вполне радоваться, что хорошо отделался, однако состояние огорчения долго не проходило.

В 231 классе добрая половина курсантов исполняла обязанности командиров отделения на младших курсов, а из остатков, куда, после разжалования, влился и я, организовали отделения неполного состава. Я вошел в отделение, которым командовал Толя Вишняков. Он пришел в училище, уже послужив два года армии, да и туда, по причине о которой особо не распространялся, попал позже обычного, поэтому в нашей роте он был старше и Сани Сысоева, отслужившего 4 года, и Коли Тихомирова, пришедшего к нам сверхсрочником. По этой причине среди нас он был известен как «Старик». Парень он был рассудительный, учился хорошо. Его человеческого опыта вполне хватало, что бы со всеми в классе держать хорошие, ровные отношения. Но, кроме Игоря Морозова, с которым он дружил, ни с кем не откровенничал. Оба они были из Ленинграда, оба пришли в училище после двух лет службы, да и по возрасту отличались не много, Игорь был с 1938 года, а Толик - с 1936. Со временем, оба хорошо окончили училище, получили назначение на АПЛ Северного Флота, но долго на севере не задержались. С должности командира группы Игорь ушел в Первый Военно-морской институт, где прослужил до демобилизации, а Толя был назначен в Киевское Военно-политическое училище. О его дальнейшей судьбе, ни я, ни кто из моих одноклассников больше не знает.

Шестой семестр был последним, в течение которого нам читался курс ТОЭ, и первым для курса Электрических машин.

Алексей Сергеевич Богословский в этом семестре, завершая ТОЭ, читал нам нелинейные цепи, методы интегральных преобразования для расчета цепей и переходные процессы в электрических цепях. Параллельно он начал проводить занятия по курсу Корабельных электрических измерений.

Оба курса он читал блестяще, ухитряясь, почти не поворачиваясь к аудитории спиной, исписать всю доску своим каллиграфическим подчерком. Демонстрационные плакаты он тоже не жаловал, предпочитая даже сложные чертежи аккуратнейшим образом исполнять на доске, да еще и цветными мелками.

 Профессор Зимин Владимир Иванович нам читал курс машин постоянного тока. Хотя, как специалист по электрическим машинам, он на то время был один из лучших в стране и по его учебникам учились во многих ВУЗах, но как лектор он был, на мой взгляд, не на высоте. Он не очень следил за тем, успевают ли курсанты за полетом его мысли или нет. Читал Владимир Иванович довольно точно по своему учебнику, и меня на его лекциях всегда преследовала мысль: почему бы ему не дать учащимся возможность разбирать материал по учебнику, оставив за собой роль консультанта по непонятным фрагментам текста? Забегая вперед, скажу, что эту мысль я осуществил на практике и уже несколько лет, ведя курс Общей электротехники в Балтийском университете «Военмех», весь теоретический материал отдаю в классные часы на самостоятельное изучение. Чтобы это осуществить, пришлось опубликовать в «Военмехе» цикл лекций Электричество и магнитные цепи, в котором весь материал разбит на небольшие фрагменты, сопровождаемые вопросами для самопроверки. В конце занятия раздаю тесты по теме занятия, включающие 4 вопроса с вариантами ответов. Убедился, что моё предположение о достоинстве такого способа обучения было верным. Студенты работают значительно интенсивней, чем при чтении лекции и, весьма заинтересованно и ревниво реагируют на оценку тестов. А у преподавателя на руках оказывается полная картина успеваемости каждого студента.

Во втором семестре третьего курса по ТОЭ мы выполняли расчетно-графическую работу по приближённому разложению в ряд Фурье методом Перри несинусоидальной нечетной функции, а по курсу Электрических машин у нас был курсовой проект, в котором надо было выполнить чертеж, разрез машины постоянного тока. Расчетную часть обоих работ я выполнил одним из первых, а вот с чертежом у меня дела шли туго. Чтобы выполнить чертёж на пятерку требовалась аккуратность и скрупулезность, которой мне явно не хватало. Поэтому я взялся сделать расчетную часть расчетно-графической работу по ТОЭ для Володи Дорожинского и Толи Будкина, с тем, чтобы они выполнили графическую часть работы по моему курсовому проекту. При этом каждый из нас считал себя в большем выигрыше. Так как я свой вариант задания уже сделал, то на расчет обоих работ у меня ушло от силы два часа. Правда, еще по часу ушло на объяснения каждому, как и что надо делать. Ребята мой чертеж вполнили безупречно. Чтобы так сделать, мне бы пришлось повозиться не один день.

 В начале первого курса основное разделение между курсантами шло по отношению к году сдачи вступительных экзаменов. То есть была группа старослужащих, сдавших экзамены в 1961 году и группа курсантов, прошедших стажировку после экзаменов 1960 года. На втором курсе к нам пришла группа студентов, набранная из гражданских мореходных училищ и институтов водного транспорта. Однако, на третьем курсе разделение по годам поступления отошло на задний план, а возникло разделение по взаимным симпатиям. Одну группу одноклассников, с которой у меня были только формальные отношения, составляла компания, которую возглавлял Толя Иванов. Из «старослужащих», в нее входил его ближайший дружок Пархитько и молодые ребята из «стажеров» Пецгольд, Шиманский, Липатов, Вичкапов, Мурчиков. Все, как мне казалось, признавали его лидерство и желание обособиться. Как-то так получалось, что ни в каких совместных мероприятиях за пределами стен «системы» за годы учебы с ними я не участвовал. А с курсантами из этой группы у меня всегда чувствовал некий холодок взаимопонимания. Во всяком случае, отношения с ними у меня были более прохладные, и не только по сравнению с моими одноклассниками, не входившими в эту группу, но и с «надводниками», Юрой Гладилиным, Петей Смагиным, Саней Стюхиным, Димой Скороходовым, Толей Поповым, Лешой Боровским.

В те годы, когда мы учились, о дедовщине, которая стала проблемой позже, и является таковой до сих пор, мы не знали. Хотя конечно, какие то мелкие конфликты время от времени возникали. Если о стычках становилось известно начальникам, то всегда квалифицировалось как чрезвычайно серьезное нарушение дисциплины. Большая же часть конфликтов благополучно разрешалось внутри самих коллективов. Я считаю себя человеком достаточно бесконфликтным, но в описываемое время, видимо в результате общего эмоционального тона связанного с разжалованием, и у меня случилось две небольшие стычки со своими же сокурсниками. Как раз в это время на плановых занятиях по физической подготовке у нас проходили уроки бокса. Уроков было всего несколько, но общие понятия видимо они мне дали. Поэтому, когда однажды во время вечерней самоподготовки, мы о чем-то, о чем сейчас и не помню, повздорили с Валерой Петцгольдом, а Толя Иванов, поддерживая его, предложил выяснить отношения на кулаках, я, не раздумывая, направился в курилку. Туда же следом за мной пошел Валера, а следом за ним Иванов, Миша Левиев и Саня Игнатов в качестве свидетелей и неофициальных секундантов. Стычка оказалась не долгой, та как, удачно закрывшись от первого выпада соперника, мне удалось провести точный удар и разбить ему нос. Сильно хлынула кровь, и можно было прекращать бой. Но он, видимо, опасался, что я буду продолжать. Поэтому, оттолкнув стоящего на его пути Рыжего, выскочил из курилки, бежав с «поля боя». Победа была полной. Недовольный, что полноценного представления не состоялось, Иванов, намочив платок, последовал за моим соперником, что бы помочь своему приятелю унять кровь. Когда мы, выкурив с Рыжим другом по сигарете, вернулись в класс, Валера сидел за конторкой, отвернувшись к окну и подняв лицо кверху, периодически прикладывал мокрый платок к разбитому носу. На наше возвращение ни кто не прореагировал, и я посчитал, что инцидент исчерпан. В дальнейшем, ни каких конфликтов с Валеркой у меня не было. Вскоре его перевели учиться в Севастопольское училище, якобы по причине вредного для него ленинградского климата. Правда, как этот климат позволил ему через год вернуться, но уже под фамилией Волков, я не знаю. Также как не знаю, кто протежировал ему в этих непростых переводах. Но в любом случае училище он закончить не смог, так как был, в конце концов, отчислен по неуспеваемости.

Менее удачно для меня закончилась стычка с Иваном Шиманским, состоявшаяся приблизительно в это же время. Как и ссора с Пецгольдом, причина стычки была видимо пустяковой, так как я её не запомнил. Помню только, что возвращались мы из столовой, после ужина и начали словесную перепалку еще в строю. А сразу, после того, как строй распустили, прямо возле здания санчасти сцепились. Пока нас растащили приятели, мы успели обменяться ударами. Иван, баскетболист первого разряда, хотя и был не слишком высокого роста, но оказался значительно шустрее меня. Он достал меня прямой правой, да так, что не просто пустил кровь, но и слегка погнул нос, так что с тех пор имею искривленную перегородку. Мой же удар пришелся ему, наверное, в локоть, так как косточка на мизинце моей правой руки видимо дала трещину, так как несколько месяцев после «схватки» болела. Ни каких других последствий стычка не имела, и конфликтов с Иваном больше не было. Насколько я помню, он вскоре отчислился из училища по собственному желанию, так как учился хорошо и был достаточно дисциплинированным курсантом.

Кроме упомянутого мной бокса, небольшие навыки которого я опрометчиво пытался использовать, на третьем курсе, проводили занятия и снимали нормативы по другим видам спорта. В ненастную погоду занятия проводились в спортивном зале, расположенном в Восточной башне Адмиралтейства. Чаще всего это были гимнастические упражнения на снарядах, перекладине и брусьях. Кроме них учили прыгать через козла, лазать по канату. Помню, что было несколько уроков вольной борьбы, иногда играли в баскетбол и волейбол. Но всякое занятие начиналось с построения и осмотра формы. Трусы непременно должны быть глаженными, со стрелочками. После построения выполняли обязательный комплекс упражнений, что бы размяться. «Откосить» от физкультуры можно было, только имея на руках справку освобождения от врача. И всё равно освобождал не врач, а непосредственный начальник, что, впрочем, было чистой формальностью. Я не помню, что бы имея на руках справки от врача, кого-то не освободили. Среди нормативов по гимнастике было подтягивание и подъем переворотом. По гимнастике у нас в классе лучшим был Валера Богданов, у которого был первый разряд и Юра Иванцов со вторым разрядом. По подтягиванию абсолютным рекордсменом был Новичков, невысокий и злобный парнишка, который без особых усилий подтягивался до ста раз. При росте 184 сантиметра и весе в 75 килограмм больше 12 раз у меня не получалось, что впрочем, было достаточно для четверки.