Вторым направлением нашего идеологического воспитания была партийно-политическая работа, проводимая через политический аппарат училища.
В своих воспоминаниях д.т.н., профессор Худяков, мой школьный одноклассник, назвал нас «непуганым поколением». Мы не застали массовых репрессий. Значительная часть нашей учебы в школе и ВУЗе прошла во времена т.н. «оттепели».
Видимо, оттепелью объяснялось, что во время нашего обучения в училище организацией партийно-политической работы занимался не политотдел, как до 1960 и после 1967 годов, а партийный комитет училища, для руководителей которого предполагалась выборность. На факультетах работали подчиненные парткому Училища факультетские партийные комитеты, возглавляемые освобожденными секретарями, выполняющими функции заместителей начальников факультета по партийно-политической и воспитательной работе.
Помощниками секретарей парткома были освобожденные секретари комсомольских комитетов факультета. В каждой роте формировались соответствующие партийная и комсомольская организации во главе с секретарем.
Партийные организации роты включали в себя командира роты, прикрепленных к партийной организации роты вольнонаемных служащих, и, конечно, курсантов - кандидатов и членов партии. На первом курсе это были Саша Сысоев и Коля Тихомиров. На третьем курсе членами парии была почти треть нашего класса. К окончанию училища большая часть выпускников была в КПСС.
Вся иерархическая система партийного аппарата предназначалась для идеологического и воинского воспитания курсантов. На каждом уровне иерархии составлялись и велись свои документы, и проводились соответствующие «мероприятия».
На первом, организационном, комсомольском собрании мы избрали комсомольское бюро 21-й роты в количестве 5 человек, которые из своей среды выбрали секретарем Валеру Богданова. Остальные поделили между собой должности ответственных за секторы учебы, досуга, спорта и «настенной прессы», выпускающей «Боевой листок».
Все это - и ход собрания, и проведение комсомольского бюро - обязательно документально оформлялось в соответствующей тетради протоколов. Кроме этого необходимо было вести журнал планов работы комсомольской организации и журнал уплаты членских взносов (две копейки в месяц). Как знак власти секретаря ему вручались штамп «Уплачено ВЛКСМ» и штемпельная подушечка.
Комсомольские собрания должны были проводиться не реже раза в месяц, а также, по указанию парткома, - для рассмотрения «актуальных» вопросов. Темы задавались без особых затей, например: «Отличной учебой и образцовой воинской дисциплиной встретим 22-й съезд КПСС!»
Как правило, доклад по таким внушительным темам делал куратор класса. Куратор класса назначался политотделом из офицеров факультетских кафедр. Для кураторов это было партийное поручение, за которое они отчитывались на партийных собраниях своих партийных организаций.
Наиболее рьяные кураторы, такие, как капитан 3-го ранга Константинов, следили за положением дел в подшефном классе регулярно, и у них «фактура» для доклада была всегда наготове. Менее самоотверженные, такие, как капитан 2-го ранга Лабзин, «фактуру» добывали из классных журналов, где отражалась не только текущая успеваемость курсантов, но и замечания, записываемые преподавателями.
По случаю «актуального вопроса» выпускался «Боевой листок». Бланки «Боевых листков», украшенных флагами и кораблями, выдавались секретарю по счету. А тот уже напрягал своего заместителя по настенной прессе, который должен был в срок организовать не слишком смешной текст с фамилией передовиков и отстающих. На такое ответственное комсомольское собрание заранее являлся командир роты М.А. Беспяткин, он читал текст Боевого листка и интересовался у секретаря, кто намечен к выступлению в прениях.
Обычно такие собрания проходили гладко. Иногда, для контроля над ходом политического процесса, на собрание являлся назначенный офицер из парткома училища. Тут уж должен был волноваться докладчик, так как проверяющий все брал «на карандаш», и если доклад не понравился по нехватке «фактуры» или недостаточной идейной нагрузке, то материал ложился на стол секретаря парткома училища со всеми вытекающими последствиями.
Такого рода «мероприятия» очень быстро учили, что можно говорить вслух на собрании, а чего нельзя. И озвучивая свое выступление на собрании, мы были значительно более сдержаны в высказываниях, чем в беседах на семинарах с преподавателями общественных дисциплин. Проверяющие офицеры из парткома училища обычно были людьми без юмора и все воспринимали всерьез.
Комсомольские собрания, не нагруженные «актуальным вопросом», проводились значительно более формально, без речей и долгих выступлений. Но как-то так получалось, что большинство собраний приходилось проводить по заданной парткомом повестке дня, и выливалась они в не менее, чем часовую «говорильню».
Обязательной нагрузкой к «актуальному вопросу» были вопросы успеваемости и дисциплины. Они могли выноситься отдельно или быть увязаны с «актуальным» вопросом, но на всех собраниях и всегда о учебе и воинской дисциплине говорили.
Факультетские комсомольские и, особенно, партийные собрания проводили в значительно более торжественной обстановке, но и бывали они не каждый месяц. На них обязательно присутствовали офицеры парткома Училища, а то и представители из Ленинградской военно-морской базы.
Еще более серьезными мероприятиями были обще училищные конференции, к которой долго готовились и проводили в клубе Училища. На конференцию являлись не все, а только по пригласительным билетам, которые вручали только нескольким, избранным, курсантам роты. На все такого рода мероприятия надо было приходить в парадной форме.
Естественно, что все выступления в прениях заранее готовились. Но, даже если тебе поручили выступить по некой теме, еще не факт, что до тебя дойдет очередь. Хотя партийные конференции планировались на целый рабочий день, но, ораторов, запланированных к выступлению, было столько, что за один день управиться было нельзя.
И к концу рабочего дня секретарь парткома говорил сакральную фразу: «Товарищи, нам надо посоветоваться. Записалось в прениях 30 человек, выступило 20, есть предложение дать слово товарищу Иванову Ивану Ивановичу и закончить прение. Не выступившим сдать тезисы предполагаемого выступления в секретариат конференции». Все с готовностью голосуют за долгожданное предложение.
Доклад, который обычно, делал секретарь парткома, и выступления в прениях протоколировались. По окончанию конференции создавали перечень замечаний, высказанных коммунистами на конференции, и определяли порядок их устранения. Так как этот перечень шел в вышестоящую инстанцию, то руководитель конференции был заинтересован в контроле над предполагаемыми замечаниями.
Поэтому полагалось текст или тезисы выступления согласовать с офицерами, готовящими конференцию. Но, несмотря на жесткий контроль болезненные вопросы службы, которые иной раз, начальники хотели бы замять, имели возможность быть озвученными. А когда они попадали в список замечаний, то замолчать их было уже нельзя. Таким вопросом, например, был вопрос большого отрыва курсантов от учебы на мероприятия и большое количество нарядов.
Командованием парткома эта проблема воспринималась только после подачи снизу, однако, раз вопрос поставлен, то задача решалась. Предпринимались организационные меры, позволяющие упорядочить отрыв. И в шестидесятые годы, когда мы учились, отрыв курсантов от занятий был значительно меньший, чем последнее время, когда исчезла возможность с трибуны объявить проблему.
Аналогичным вопросом был вопросы протекционизма при поступлении в училище, и процентомании, постановка которых в любые годы не нравилась начальником, но которые на конференциях и собраниях поднимались, и ограничивали явление. В последние же годы эти проблемы расцвели пышным цветом.
Уже не считается ни чем исключительным требование аннулировать результаты экзаменационной ведомости, и провести экзамен с другим составом педагогов, готовых поставить те оценки, которые больше устроит командование ВУЗа.
Участие курсантов в комсомольских и партийных собраниях, на мой взгляд, помогало формировать активность человека в общественной жизни, чувствовать причастность к делу класса, факультета, училища, страны. Не маловажное значение имело приобретение ораторских навыков, умение облачить свою мысль в слова и успешно донести до слушателей.
Свободное копирование
