Перейдя ко второй главе, мы заметили, что пейзаж, окружающий Ленского, совсем не тот, в котором живет Татьяна. Лупа, звезды сопутствуют, казалось бы, каждому описанию природы. Но как различно они подаются Пушкиным! Какие тончайшие оттенки авторского отношения мы в них находим.
Вот неполная строфа о Ленском:
"Простите, игры золотые!
Он рощи полюбил густые,
Уединенье, тишину,
И ночь, и звезды, и луну,
Луну, небесную лампаду,
Которой посвящали мы
Прогулки средь вечерней тьмы,
И слезы, тайных мук отраду... —
Описание природы серьезно и лирично; подходим к двум последним строчкам: —
Но нынче видим только в ней
Замену тусклых фонарей".
Что это? Маска сорвана. Пушкин смеется. Видимо, романтическая восторженность Ленского не очень одобряется им. И пейзаж, если всмотреться, какой-то не русский. Недаром выше мы находим такие строчки:
"Он с лирой странствовал на свете;
Под небом Шиллера и Гете..."
Можно ли исполнять строфу в несколько ироническом плане? Как выразить отношение автора?
Если исходить только из актерского состояния (ирония), работать поверх слов, не проникая в инструментовку слова, можно заблудиться. Интереснее и правильнее идти от данности, то есть от слова, от фонетики, которая дает музыку и в конечном счете бесспорно, на мой взгляд, характеризует состояние. Слова раскрывают такие великолепные тайны инструментовки, каких не даст никакая эмоция и темперамент.
Ключом ко всей строфе послужили нам две строчки:
"И ночь, и звезды, и луну,
Луну, небесную лампаду..."
Пушкин подозрительно упорно повторяет три раза: и, и, и, — а потом два раза и подряд: луну, луну. Здесь нужно искать ключ для поисков правильной интонации, есть в этих повторениях ироническо-меланхолическая нота, нечто от русского выражения "завел волынку". Берем ударным словом не звезды, а луну. В следующей строчке делаем ударным ту же луну, вторую. Находим плавную интонацию, которая и дает несколько меланхолическую ноту. После этого обращаем внимание на все "у" в строфе. Они помогают играть дальше меланхолическую мелодию. Буква "у" раскидана щедро: гУстые, Уединенье, тишинУ, лУнУ, лУнУ, небеснУю, лампадУ, прогУлки, мУк, отрадУ, тУсклых, —все эти "у" не могут не определить характер строфы, ее инструментовку.
Но какая торжественность ритма, какая предутренняя прохлада в строфе, посвященной Татьяне:
"Она любила на балконе
Предупреждать зари восход,
Когда на бледном небосклоне
Звезд исчезает хоровод,
И тихо край земли светлеет,
И, вестник утра, ветер веет,
И всходит постепенно день.
Зимой, когда ночная тень
Полмиром доле обладает
И доле в праздной тишине,
При отуманенной лупе,
Восток ленивый почивает,
В привычный час пробуждена,
Вставала при свечах она".
Если говорить об особенностях исполнения этих стихов Пушкина, именно этой строфы, то, пожалуй, самое главное переливать одно слово в другое.
Здесь нужна почти непрерывающаяся, длящаяся мелодия, "не стучать словами, как горох о доску", но чтобы слова пели "по-скрипичному", как говорил наш учитель Константин Сергеевич Станиславский.
Свободное копирование
