И вот, усталые от суеты срочных приготовлений, мы летим — двенадцать часов до Рио-де-Жанейро, потом в Сан-Паулу.
Нас встретил Роберт Муун, высокий американец, который живет здесь уже много лет и работает на медицинской фирме, финансирующей конгресс.
— Вы, наверное, удивились, что приглашение пришло так поздно? Вам надо сразу привыкать к тому, что мы в Бразилии время вообще не считаем. У нас опоздание на два-три часа, на два-три дня, на две-три недели — обычное дело. Вот у меня на руке нет часов. Они мне и не нужны: все равно в Бразилии все делается с опозданием.
Потом мы много раз убеждались, насколько он был прав. Началось это прямо со следующего утра. В назначенное время, в восемь утра, мы стояли у подъезда отеля, ожидая Роберта, чтобы он отвез нас на открытие конгресса к девяти часам. Его все не было, и я начал нервничать. Около девяти он подъехал и не спеша вышел из машины.
— Как, вы уже готовы?
— Конечно, готовы. А Илизаров уже прилетел?
— Он сообщил, что прилетит сегодня вечером.
— Кто же будет открывать конгресс?
— Вы.
— Я?! — К этому я был абсолютно не готов. — Тогда нам надо поторопиться.
— Ничего, мы успеем.
Сан-Пауло — один из самых населенных городов мира, в нем восемнадцать миллионов жителей и загруженность дорог транспортом — сумасшедшая. Мы по-черепашьи двигались в густом потоке машин.
— Где находится университет?
— За городом. Еще километров пятнадцать.
— Как — пятнадцать?! Мы же сильно опоздаем.
— Не волнуйтесь. Уверяю вас, не опоздаем.
— Во сколько открытие конгресса?
— Конгресс откроется, когда мы приедем.
Как просто! Пятьсот человек будут ждать, когда мы приедем!
Приехали мы в одиннадцать. Вошли в громадную, как кинозал, аудиторию — пусто! Я расстроился: люди не дождались и ушли. Только на сцене возился какой-то обнаженный до пояса человек, похоже, он снимал громкоговорители. И верно, зачем они, если открытие сорвалось? Роберт о чем-то с ним переговорил и сообщит нам:
— Еще никто из участников не приходил. Он устанавливает звуковую аппаратуру.
Я не мог поверить своим ушам: два часа после назначенного времени никто не приходил!
Но вот стали не спеша появляться участники. Еще почти час они собирались в аудитории. Тогда Роберт сказал, что можно начинать.
Открывать международные конгрессы мне еще не приходилось. Я собрался с мыслями и начал с приветствия от имени американских коллег (которые ничего подобного мне не поручали), сказал, что профессор Илизаров завтра сделает основной доклад, а пока я представлю им то, что делают по его методу в Нью-Йорке.
Интерес к илизаровскому методу тем больше, чем страна беднее и менее развита. Это объясняется тем, что его метод упрощает и заменяет собой многие другие сложные и дорогие хирургические методы. Страны Южной Америки беднее и менее развиты, чем Америка и европейские государства. Поэтому заинтересованность южноамериканских хирургов на этом конгрессе была особенно острой.
После моего выступления доктора из Бразилии, Аргентины и Чили — в основном они были участниками конгресса — подходили знакомиться. Оказалось, что некоторые из них бывали в нашем госпитале и даже видели наши с Виктором операции. Так, с опозданием на три часа, завязались наши деловые отношения, которые потом перешли в многолетнюю дружбу с некоторыми южноамериканскими коллегами.
Илизаров появился к вечеру, утомленный перелетом. Ему не понравилась гостиница, где нас поселили (действительно, не очень высокого класса), и Роберт повез его в самый дорогой отель. Он потом жаловался, что ему дорого обошлись «капризы великого ученого».
Как полагается при начале всех международных конгрессов, профессора университета пригласили нас на парадный обед. Бразильский обед — это в первую очередь много-много мяса. Все хотели разговаривать с Илизаровым, я переводил, часто импровизируя, настолько Гавриил устал. Ирину взялись опекать профессорские жены. А мы с Гавриилом еще несколько часов готовили сотни слайдов для его доклада, раскладывая их в девять каруселей.
Я предупредил его, что заседание вовремя не начнется.
— Как так не начнется вовремя, почему?
— Потому что это бразильцы, у них ничего не бывает вовремя.
— А ты откуда знаешь?
— Открытие задержалось на три часа.
— Во дают!..
В знак уважения к Илизарову на этот раз аудитория собралась всего через час после назначенного времени. Гавриил говорил по-русски, я переводил на английский, для Роберта, а он — на португальский, для всей аудитории. Это, конечно, затрудняло работу, но демонстрация слайдов сделала доклад очень эффектным. Темпераментные бразильцы просто бесились от восторга. После лекции они облепили Гавриила, как рой пчел облепляет свою королеву-матку. Все протягивали ему программки конгресса для автографа. Вдруг мы услышали русскую речь: оказалось, в Бразилии живет симпатичный доктор-поляк по фамилии Соломка, говорящий по-русски.
Свободное копирование
