На другой день был устроен официальный прием у ректора университета, физика с мировой известностью, нас представили научной элите. Приезд русского ученого тотчас после поднятия железного занавеса был событием в Бразилии, но и американцы нечасто там появлялись, и нам аплодировали как представителям науки России и Америки. Я впервые почувствовал, какая великая честь представлять Америку за границей. Гавриил, который, как все старые люди, обожал знаки почтения, сиял от удовольствия, украдкой толкая меня локтем:
— Видишь, какая мне честь.
Южноамериканские ученые тогда еще работали изолированно от остального научного мира, поэтому большинство тех, что были на приеме, не говорили по-английски. Но все же один из профессоров свободно им владел, и у нас даже оказались общие знакомые в Нью-Йорке. Мы разговорились, и он пригласил нас с Ириной к себе на обед в ближайшую субботу. Роберт сказал мне, что этот профессор женат на графине, род которой живет в Сан-Пауло четыреста пятьдесят лет, с самого основания города, поэтому ее род почитается, как, наверное, род Рюриковичей почитался когда-то в России.
— Это большая честь — быть приглашенным в их дом, — добавил Роберт.
Прямо с приема нас повезли на торжественное собрание в богатый городской клуб. Мы опоздали всего на полчаса и потом еще час ждали, пока соберутся остальные. Чему посвящено собрание, мы не знали, но, раз нас туда пригласили, то самонадеянно решили, что оно тоже в нашу честь. Многие явились туда вместе с шикарно одетыми женами, бразильянки умеют показать себя. Да и вообще все бразильцы народ веселый и очень любят пышность всякого рода — во всем мире знамениты их карнавалы. Клуб тоже был украшен пышно — цветами и флагами. Наконец приехал мэр города, чего мы никак не ждали, еще какие-то официальные лица и, совсем непонятно почему, много военных, включая духовой оркестр. Нас с Гавриилом усадили в президиуме собрания, Ирина сидела в первом ряду.
Началось с того, что на балкон второго яруса вышли военные трубачи и сыграли ритуальный сигнал. Распахнулись двери, и под звуки военного марша солдаты внесли в зал флаги Бразилии, Советского Союза и Америки. После этого оркестр сыграл гимны трех стран. Солдаты с флагами выстроились по бокам президиума. Выглядело все, пожалуй, даже чересчур пышно, и Гавриил шепнул мне:
— Во дают!
Потом говорились патетические речи: что-то довольно долго говорил мэр, выступал проректор, еще какие-то люди. Время от времени оркестр вдруг начинал играть марш, и все вставали. Переводчика с нами не было, мы с Гавриилом ничего не понимали и скучали. В какой-то момент он спросил:
— Что они говорят?
— Не знаю, я не понимаю португальский язык, — ответил я.
Гавриил искоса недоверчиво глянул на меня, а спустя несколько минут опять спросил:
— А теперь они что говорят?
— Я же тебе сказал, что не знаю португальского.
Помолчав еще минуту, он прошептал с раздражением:
— Но хотя бы что-то ты должен понимать!..
Он так привык видеть меня в роли переводчика, что сегодня на приеме у ректора ему показалось, будто я что-то переводил даже с португальского. Видя, что он нервничает, я, прикидываясь, что какие-то фразы разбираю, стал время от времени нашептывать ему на ухо:
— Он говорит, какой ты великий ученый.
Гавриил с удовлетворением кивал головой.
— А теперь что?
— Говорит, что они хотят назвать твоим именем госпиталь.
Это ему тоже понравилось. Сидящая напротив Ирина украдкой делала нам знаки не болтать. Но Гавриил опять вопросительно смотрел на меня. Тогда я стал шептать ему все, что мне приходило на ум:
— Он говорит, что в Бразилии собираются выпустить твою книгу… что они хотят строить центры по образцу Курганского института… что лечение по твоим методам дает большую экономию…
— Так, так. Это верно. Молодцы они.
Когда после торжественной части мы спустились с эстрады, Ирина меня упрекнула:
— Как некрасиво было с твоей стороны все время болтать!
— Я не болтал, а переводил Гавриилу.
— Как ты мог переводить с португальского?
— А вот так: он настаивал, чтобы я переводил, я и переводил…
Соломку я потом спросил:
— О чем они все говорили?
— Политические речи в связи с предвыборной кампанией — болтовня и демагогия, которую любят разводить в Бразилии.
Хорошо, Гавриила в этот момент не было рядом…
Свободное копирование
