Наконец - то на 9 сутки мы прибыли во Владивосток, уже и спины у нас болели от лежания и задницы тоже от сидения.
Вышли мы все трое из вагона, слышим по вокзальной трансляции объявляют:
«Граждане, прибывшие по линии Дальстроя, просим пройти на привокзальную площадь, вас ожидают уполномоченные Дальстроя».
Это не нам, это Дальстрой, а где же наш уполномоченный? Стоим, озираемся на перроне, ждем своего, но вот кто – то громко говорит:
- Главсевморпуть, есть кто?
- Да! Да, мы Главсевморпуть.
Около нас остановился человек спрашивая:
- А еще кто с вами есть?
Мы сказали, что мы не знаем. Но, подошло еще несколько человек, и нас собралось 8 - 10 особей мужского пола.
Вновь подошел наш уполномоченный и повел нас на трамвай, потом пехом, а потом на пригородном поезде на Вторую Речку, так назывался поселок, где располагались транзитные бараки, для людей, вербованных Дальстроя и Главсевморпути.
Бараки были двух типов: семейные, куда поселялись семьями и женщины, и холостяки мужчины.
Были это самые настоящие бараки - сараи, со сплошными нарами из досок, посредине барака длинный стол, да деревянные лавки.
В этих, скотских – бараках мы будем жить, до посадки в очередной корабль, идущий из Владивостока в Магадан.
В этих бараках нас будущих работников Севморпути собралось человек 25 -30 с разных мест нашей страны, были здесь из Поволжья - Горьковские, были и Сибиряки.
Все ехали не ради славы и романтики, все ехали прямо сказать за «длинным рублем», так как платили там больше, да и надбавки к зарплате были так, что нечего зря, трепаться - первопроходцы, романтики, энтузиасты строек и так далее.
Основная цель – деньги и еще раз деньги и малая доля, посмотреть, свет повидать, новые места.
А вообще - то, это люди смелые, тащившиеся с женами, детьми, на Север.
Бог знает куда, со словами в душе «авось, не пропаду, Бог не выдаст, свинья не съест».
И уж никак не романтика влекла за собой тысячи людей с пеленками и горшками туда, куда «Макар и телят не гонял».
А, что влекло меня? Я бы сказал две стороны: первое - это конечно возможность, побольше заработать, одеться и поесть вдоволь, что хочется.
Второе – это жажда перемен в своей жизни, так как я не много авантюрист, всегда мне нужно было, что - то увидать и испытать новое.
Вот это и послужило моему выезду на Колыму.
Вот однажды, что - то дней через пять к нам в барак - гостиницу прибыл наш уполномоченный Севморпути.
Собрал нас всех вместе и объявил, что нужно для получения билетов на пароход.
Всем нам сдать ему паспорта, пропуска и деньги на билет. Вот тут мне пришлось одному из нашей Омской бригады, добавить на билет и жилье, что – то рублей 500 - 600, а это сейчас 50 - 60 рублей, как видно мужичок пропился, а может быть и другая была причина.
Я, его не расспрашивал, взял только от него расписку в получение денег, да и все.
Итак, нас собралось около 40 человек, были здесь и те, кто вторично едет на Колыму, они возвращались из полугодовалого отпуска, как по условиям договора, а мы такой заключали с Главсевморпуть.
Мы должны там, куда прибудем отработать 28 месяцев это обязательно, а потом можем уезжать совсем или перезаключать договор и ехать в отпуск на шесть месяцев, плюс два месяца на дорогу в отпуск и обратно.
Тут же я познакомился с выпускником Одесского морского института, Борисом Корасенко.
Он тоже, как и я в этом 1940 году, весной окончил институт и ехал по направлению вместе с семьей, то есть женой Валей и сыном четырех лет тоже Борисом.
Был он меня старше на один год, так не заметно, слово за словом, я с ними подружился.
Одним словом мы нашли общий язык, по поводу многих житейских проблем.
В сам город, Владивосток я не ездил, не было к нему тогда у меня интересу.
Ходили мы купаться в бухту на Второй Речке, где под каждым камнем, подымешь его, а там сидит маленький краб и сразу удирает.
Посетил я и Японское кладбище, оно было не далеко от наших транзитных бараков.
Осмотрел там кладбищенские крематории, где они сжигали своих родственников и знакомых, а потом останки костей, пепла, хоронили.
Этот крематорий - как большая русская печь т.е. напоминает ее, только дрова кладут, как бы в поддувало, а где сама печь, туда сжигаемого человека, так он бедняга и вылетает виде дыма в печную трубу…
Свободное копирование
