Минсредмаш сам вышел на наши разработки, не было ограничений по затратам, хотя они были малы по местным масштабам - 200 тысяч рублей на строительно-монтажные работы, а новая техника здесь только приветствовалась. Конечно, оборудование, его изготовление и материалы стоили дороже. Летом 1967года я с конструктором Вениамином Баловым отправились в г.Шевченко на полуостров Мангышлак. Прилетели в Минеральные Воды, уполномоченный КГБ оформил нам билеты на вылет в Шевченко, в то время закрытый город. Перелёт на АН-24 был недолгим, с местного небольшого аэродрома доставили нас в дом приезжих. Улиц ещё в городе почти не было, но много солнца, колючей проволоки и бараков. Это была страна заключённых, как правило, рецидивистов с большими сроками и чекистов. В одном из бараков принял нас генерал, ведающий монтажными работами. У меня сложилось мнение, что он являл собой типаж служебного фанатизма с проявлениями местечковых замашек, но и умением вести дело эффективно. В его комнате мы наблюдали, как он намеренно и грубо унизил своего коллегу из другого ведомства - нефтяника. В то время нефтепромыслы Узени, Джетыбая на Мангышлаке только начинали становиться на ноги, нужны были трубы, но был получен отказ. В то же время этот генерал, выполняя жёсткий график пусковых работ, перевёл монтажников на тюремный режим. Они работали круглосуточно, не покидая объект, а еда и питьё были в изобилии на рабочих местах. Он сделал всё вовремя. У нас не было задержек при использовании высокотемпературных сталей, механизмов, огнеупорных материалов - складское хозяйство впечатляло, это был полигон чудес. Недоумение у режима вызывали наши допуски на закрытые работы. Весёлая украинка долго смеялась над моей справкой, выданной первым отделом института, велела нам отдыхать, проверила нас по своим каналам и в дальнейшем не требовала от нас допуска при оформлении спец. пропуска на объекты и к руководству.
В первую же ночь наша дверь была снята с петель, вошло несколько солдат, они объяснили, что по их сведениям с нами приехала женщина. Были разочарованы, а женщины появились на полуострове много позже. В свободный день я и Вениамин вышли к берегу Каспия - впечатляющее нагромождение скал. Не удержались, стали карабкаться. Только высоко над пеной прибоя, когда срывались с выступов ноги, а руки устали, я понял, насколько эта затея опасна. В прибрежной зоне плавали дикие утки, кулики. Вениамин был инструктором по туризму, привёз с собой ружьё.
Кругом безлюдье, ещё до прихода чекистов, в этих диких местах не селились казахи - пустынные плато с сильными ветрами, несущими песок и морозной зимой, и знойным летом. Но солдаты по ночам набивали кузов студебеккера сайгаками - били из автоматов. Гражданской власти ещё не было. Мы устроили засидку в камнях, залегли, я пристреливался, Вениамину мои выстрелы понравились, и ружьё было у меня. Низко летела стая гусей, выцелил и нажал спуск, а выстрела не было, забыл взвести курки... Дальше глупость, выстрелил в птиц в море, прибой доставил к берегу куличка. Вениамин ощипал его и изжарил, а мне было жаль пичугу, да и в еде мы не нуждались. Плохо было с водой, её привозили суда, была она нечистая с железистым привкусом, но продавалась минеральная вода, соки, а чай был плохой.
Монтаж установки шёл быстро, проблемы решали гл. механик Томашевский Л.Н. и гл. инженер Управления производственных предприятий Енгибарян Г.Н. Был я на утренней планёрке у гл. инженера комбината Бабенко А.А. По просьбам исполнителей работ на объекты направлялись колонны из тысяч заключённых. После 8 лет лагеря у многих из них наступал психический срыв. Так, ЗК закапывались в строительный мусор к концу дня на нашей зоне, где монтировалась установка. Цель - побыть хоть несколько часов на свободе, часовые с уходом колонн ЗК с вышек снимались. Днём на вышках стояли туркмены, казахи, а русские плохо были приспособлены к климату: от - 40 до
+40. Были попытки бегства, и все сразу же об этом узнавали - появлялся на перекрёстке дорог патруль автоматчиков. Но потом перестали вызывать патрули, бежать было просто некуда, ЗК либо погибали, либо возвращались за новым сроком. Аэродром был весь на виду, и там правили чекисты, морские суда и поезда - грузовые под контролем, а в каменистой пустыне и верблюды были редкостью. В юртах казахов (далёких от города) на помощь рассчитывать было нельзя - их предупреждали, и они не давали даже воду беглым.
С пуском нашей установки в эксплуатацию, прислали ЗК и к нам. Со своим бугром из ЗК у меня отношения сложились, все работы (как правило, тяжёлые из-за высоких температур) распределялись через него. Он даже предлагал мне вещи, совершенно недоступные для зоны (мне не нужные), но у него была власть. Впрочем, и директором завода в нашей зоне был расконвоированный гигант - Тупота. При нём работала девочка - молодой специалист, не знавшая, как выскочить из этого ада и покончить с участью наложницы. Разок она заходила к нам на установку по службе, тайком плакала.
На печи мы работали в плавках, в душевых холодную воду не выключали, но мы были ещё молодыми. Наблюдал обед ЗК. За исключением доходяг, мужики были крепкие. На обед давали большую ржавую селёдку, хлеб, кашу.
В зоне - проблема секса, женщин на заводе мало. Видел, как шла по зоне вызванная медсестра в сарафане. За ней плёлся хвост из ЗК (на расстоянии и мастурбировали). Моя лаборантка для контроля состава газов приходила под охраной, а часовые на вышках следили. В свободное время ЗК играли в карты - самодельные, с такими рисунками на рубашках карт, что было противно. Чай использовался для изготовления чифиря, и был в дефиците, здесь я немного нарушал режим, приносил иногда чай - меня не обыскивали, а пропуск содержал значки с правом посещения многих объектов. У нас работал столяр ЗК со стажем отсидки 42 года! Его срок заканчивался, и все его оберегали от срывов. Бригадиром монтажников на нашей установке был немолодой фронтовик, немногословный (утеряна часть слуха) и хорошо знающий своё дело. Работа сближает, выяснилось, что он одинок, а это на Мангышлаке намного страшней, чем в России. Здесь платили надбавки к зарплате не меньшие, чем на Крайнем Севере. Платили за пустынность и безводность, но основной бедой была пониженная концентрация кислорода в воздухе и аномалии местного климата. Я видел в гостинице, где жил, седого геолога, который от тоски бился головой об стенки своего номера. Действительно, тоска наваливалась через 2 недели жизни здесь, а помогала водка, дрянная по качеству с этикеткой "Московская". Был строгий приказ - продавать водку без волокиты с её поставками. Она должна быть всегда доступна, город пил, а утром посуда и её осколки сгребались из-под окон домов бульдозером.
Побывал в холостяцкой квартире бригадира, она была без затей, а когда вышел весь коньяк под беседу, он выдвинул нижний ящик шкафа и достал несколько ассигнаций из большой кучи денег, заполнявших ящик. Деньги не на что было тратить, а платили много. Правда, он рассказал о крупном вложении своих денег в дело восстановления памяти своих фронтовых товарищей. В войну с фашистами его батарея вся полегла в Севастополе, в живых осталось несколько солдат. Но в документах, публикациях, мемориале города, на памятных досках эта часть не была упомянута. Он потратил ряд лет на переписку с архивами, сам написал книгу-память части. Комсомольцы помогли ему собрать средства к его деньгам, и памятник был сооружён, а воинская честь батареи восстановлена.
Вот две иллюстрации быта города. Очередной прилёт в разгар лета, был уже вечер, но и он не принёс прохлады. Пошёл к морю, но берег был оцеплен автоматчиками - купаться не разрешали - холера. Ночью вышел к морю, всё же прохладный ветерок, солдат уже не было, а в море купались, даже дети. Влез в воду и я, а утром, на планёрке услышал доклад врача о высокой концентрации холерного вибриона в прибрежных водах моря. Я - к врачу, но он, узнав, что я вечером пил сухое вино и сок, успокоил - вибрион погибает быстро в кислой среде. В городе, где все пьют кислые соки, не было вспышки заболевания холерой.
Летний зной заставлял двигаться степенно, спасение было в тени. В пустыне, на плотном каменистом грунте были высажены белая акация, южные кусты со сладким дурманящим ароматом. Эти кусты превращали некоторые улицы в тенистые аллеи. Жена местного царя - главы ПГМК Григоряна тщательно следила за поливом посадок, выполняли полив солдаты. Ад был в котловане карьера, там были ЗК и машины с кондиционерами - для руководства. Прохладней было у моря, воды Каспия у высокого скалистого берега поднимали донные холодные слои. На берегу температура была +40, а вода - ледяная, тело сводило холодом, на причале стояла водка.
Было посещение Мангышлака в разгар зимы. Вышел утром к автобусу для поездки на установку. Был с нами сварщик- асс, Лёня Капран. Местные монтажники обладали высокой квалификацией, но Лёню взяли с собой из ВНИИСтрома - он уже сваривал капризную высоколегированную сталь. Ждали автобуса минут 7, вдруг Лёня схватился руками за одно место и бегом бросился в магазин "греться". Он недооценил воздействия сильного ветра, вымораживающего за несколько минут, оделся тепло, но без учёта ветра.
Свободное копирование
