29 февраля.
Перечитав вчерашнюю запись о профессоре Горбовицком, вижу, что этот крайне типичный для сегодняшней действительности субъект, все-таки остается непонятным. Не хватает некоторых звеньев. Эти звенья суть — его еврейство и всегдашнее в связи с этим тайное ощущение своей второсортности; его семья, в которой русская жена тоже медик, доктор наук, является одним из доверенных лиц режима. Она ездит на заседания ВОЗ в Женеву, в Африку, Индонезию, Пакистан (сфера ее научных интересов — оспа). Сейчас ее тоже нет в Москве — где-то в Париже. Их дом — сертификатный рай в том виде, в каком может себе представить рай москвич среднего культурного замаха: на полках книги, которых нельзя купить в магазинах; хозяева одеты в одежду, которой нет в обычной продаже и т.д. и т.п. Психологический строй Ефима Горбовицкого зависит от этих двух факторов более чем от всех других. Его каждый день убеждают: сам он ничто, несмотря на его идеи, научные заслуги, умную еврейскую голову. Сам он ничто, нуль, а Партия, Советская власть — все. Они могут раздавить Ефима Бенционовича как клопа, они могут запретить ему заниматься наукой, не допустить к защите диссертации, к хорошей зарплате. Но если он будет послушен, то получит возможности почти такие же, как его белая (т.е. русская) жена. Его даже в Париж могут пустить по лимиту. Эта ситуация в процессе дрессировки так часто подтверждалась (плетка, кусочек сахара), что Ефим Бенционович постиг тайну не только внешнего правильного поведения, но и внутреннего двоемыслия. Он уверовал в силу и непобедимость Старшего Брата. Всегда, везде, под всеми.
Вчерашний субботний вечер наш завершился тем, что Горбовицкий сел в метро и поехал в свою лабораторию (лаб. по пересадке органов и тканей АМН СССР) на ночное дежурство. Такие дежурства введены во всех учреждениях Москвы на время XXV съезда. Смысла в этих ночных бдениях никакого нет. Когда я спросил профессора, что он будет делать ночью в пустой лаборатории, он с улыбкой сказал, что будет бдеть. Но вот он едет. Он не только не оспорил самый факт дежурства, когда вопрос этот обсуждался в парткоме, но и потом, когда выбор пал на него. Он знает — дежурство — бредовая выдумка партийных чинуш. Но они, чинуши, всесильны. А он, доктор наук Горбовицкий, перед ними ничто. И он собирает свой чемоданчик (домашние туфли, завтрак в целлофановом мешочке, маленькую подушечку, чтобы не так жестко было спать на жестком служебном диване) и едет проводить ночь по указанию партии. Точно также, по ее указанию, он делает и будет делать все — дисциплинированно и с легким тайным презрением. Он — человек советский.
Свободное копирование
