30 октября.
День не предвещал ничего хорошего. Дождь со снегом за окном. У Лили тяжелейшая мигрень. Отказались ехать заниматься английским. Потом стали звонить из библиотеки — приезжайте выступать. Выступать не хотелось. Собственно я уже дал зарок этого вообще больше не делать. Но дама-организатор клялась, что два техникума — медицинский и электротехнический жаждут услышать мой доклад о нравственности. Молодые! Заинтересованные!... Я согласился и был наказан: машина опоздала, ехали на Преображенку чуть ли не час. По дороге приехавшая сопровождать меня глуповатая библиотекарша стала рассказывать в какой рай меня везут: республиканская юношеская библиотека имеет военно-патриотический отдел, над которым шефствует Министерство внутренних дел, над массовым отделом шефствует ЦК комсомола… Боже милостивый, куда я еду?...
Наконец добрались. Комната набита народом человек 60-70. Действительно юные. Две-три учительницы среди почти детских головок. Начинаю напористо, сходу. О роли науки в нашей жизни, о создании в XX веке массовой науки; появление массового ученого; падение этического уровня в научных коллективах. Слушают внимательно. Держу их крепко. Дальше об ответственности ученых за судьбы мира; об их правах и обязанностях, о свободном выборе между обязательным злом и необязательным, но подсказанным совестью добром. И снова — ответственность, ответственность. Личная, неизбежная. Уложился в 55 минут. Кажется, немного утомил их, но и сам устал — работал над этими молодыми мозгами со всем доступным напряжением воли и мысли. Все. Есть вопросы? Это я уже по привычке говорю. Что они могут спросить? Им бы как-нибудь переварить то, что услышали. Но мальчик во втором ряду руку тянет. Красивый такой голубоглазый мальчик с соломенными, аккуратно зачесанными на сторону волосами в белой аккуратной рубашечке. «Вы говорили о хороших людях в науке, но ничего не сказали об академике Сахарове. Что бы Вы могли о нем рассказать?» И сразу в зальчике шум. Мальчишки наклоняются друг к другу, перешептываются, посматривают на меня остренько. Это уже не в первый раз, когда после публичного выступления о нравственности меня спрашивают о Сахарове. Это имя — пароль, имя, которым проверяют. Я рассказываю о Сахарове, а сам не свожу глаз с этого пятнадцатилетнего мальчишки. Ах ты, милый мой, значит, ты уже непуганым вырос. Уже не боишься? Как же это здорово — непуганые мальчишки! Их, конечно же, немного, но в зальчике, в библиотеке, над которой шефствует Министерство внутренних дел, находится еще один, который спрашивает, поедет ли академик Сахаров получать Нобелевскую премию, выпустят ли его. И еще находится несколько других, которые начинают что-то шумно при этом обсуждать. Открыто! На людях!...
…Нет, он совсем не так уж плох этот день. Даже очень хороший день у меня сегодня. И пробираясь после выступления через переполненный зал к выходу («встреча с интересными людьми» продолжается), я как бы невзначай хлопаю по плечу мальчика с голубыми глазами. Давай, давай, браток, живи, разбирайся в жизни, а главное — не бойся!
Свободное копирование
