22 октября.
Ездил в Ленинград. Присутствовал на свадьбе Кости. От процедуры этой осталось чувство грусти и непонятной тоски. Относится это чувство, скорее всего не к моему сыну и не к его молодой избраннице, а к родителям и родственникам жены. Он — мой ровесник. Таже судьба, что и у меня: война, армия, нищая юность. Жизнь в коммунальных квартирах с семьей. Теперь, когда достигнуто некоторое благополучие (жалкое, конечно), здоровье подорвано. Вся жизнь состояла из лишений и труда. Квартирку двухкомнатную построили себе, перевалив уже за сорок. Духовно дом моих новых родственников, к сожалению, до крайности беден. Как символ того уровня, до которого поднялись супруги, в комнате висит большая черно-белая гравюра в дешевой металлической рамочке: Есенин обнимает ствол березы. Есть книги, но и они столь же пошлы и незначительны.
И в то же время мои новые родственники добрые, трудовые и, может быть, даже хорошие люди. Им хотелось сделать свадьбу старшей дочери как можно более богатой, памятной. Денег не пожалели: Дворец бракосочетаний, машины, цветы, обильный стол с угощениями. Но, увы, когда гости насытились, оказалось, что говорить за этим шикарным столом не о чем, а веселиться — некому. Молодые как будто нарочно игнорировали старших и вели на своем конце свои собственные разговоры и шутили свои собственные шутки. Старшие буквально изнывали от тоски и от того, что молодые не почувствовали их заботы, не отблагодарили вниманием, общей беседой, общим весельем. Разъезд по домам, кажется, был для всех часом облегчения.
Не знаю, будет ли мой сын счастлив со своей милой женой, но та этическая глухота, которую они оба проявили по отношению к родителям невесты, не украшает их. Не да Бог им когда-нибудь претерпеть то же от своих детей.
Свободное копирование
