30 октября.
Ездил в Ленинград на четыре дня. Навестил мать, встретился с приятелями и нужными для литературной работы людьми. Очень интересным оказался некий Аркадий Абрамович Брагинский, сидевший в 1939 году в одной камере с архиепископом Лукой (Ташкент). Брагинскому пошел 76й год, но он бодр, спортивен даже, моложав. Член партии с дореволюционным стажем. После революции занимал, очевидно, высокие партийно-хозяйственные должности. В 1937 арестован. Три года и три месяца следствия. Перенес 18-тидневный «конвейер». 39 часов стоял на ногах без права опереться на стену или на стул. Ноги опухли так, что пришлось разрезать обувь. Получил десять лет (легко отделался, всех его однодельцев расстреляли, случайно во время суда его дело находилось в Москве). В 1947 выпущен, в 1949 взят снова и находился в Красноярской ссылке до 1955 года. Голова ясная, хотя очевидно он и считает, как и большинство его ровесников, что сначала все шло правильно, а потом накренилось и повалилось. Я сделал ему комплимент по поводу его мыслительных способностей, он ответил: «То, что я разобрался во всем неудивительно, но я счастлив, что и дети мои все хорошо поняли, хотя и не имели моего руководства. Это сделало нашу семью очень дружной и прочной»
Брагинский рассказал о нравах послеежовской «смягченной» тюрьмы 1939 года. Более или менее крупных партийцев к этому времени уже расстреляли. В камерах сидели полуграмотные, а чаще совсем безграмотные узбеки, которых революция вынесла на какие-нибудь общественные пригорки да и сбросила тут же. Один из заключенных был произведен за один месяц из рядовых милиционеров в Председателя Совнаркома. Этому способствовал процесс непрерывно срезаемой верхушки системы. Вчерашний милиционер стал начальником милиции, заняв место расстрелянного. Точно так же, когда убили Наркома внутренних дел, он занял его кресло, наследовал затем и сгинувшему внезапно предсовнаркома. А потом и сам — в яму. Когда этого политического деятеля спрашивали, за что его посадили, он отвечал: «За изменение родственников» — так он понял формулу «Измена Родине», формулу, которая, в конце концов, и подвела его под расстрел.
Из рассказов Арк. Брагинского запомнился и такой эпизод. Допрашивали востоковеда-историка Арк.Петровича Петрова. Петров был в свое время видной фигурой, чуть ли не председателем одной из Дум. Потом был министром Дальневосточной республики. От него добивались теперь признания, что он агент японской разведки. Следователь бил Петрова, хватал его за горло. В какой-то момент он вдруг спросил подследственного: «Что это у тебя такой злой огонек в глазах?» — «А вот смотрю, как русский рабочий избивает русского профессора». Следователь действительно был путиловским рабочим, взятым в НКВД и призванным здесь «защищать» Советскую власть от ее бесчисленных врагов.
Свободное копирование
