28 сентября.
Оглянуться не успеваешь — уже конец недели. Жизнь спешит и нас торопит так, что мы не замечаем, точнее не успеваем отметить, самых важных событий в нашей жизни. Двадцатого покинул страну Анатолий Эммануилович Краснов-Левитин. Уехал навсегда [как умер — зачеркнуто;] У меня в столе осталась расчетная книжка по найму домашней работницы или шофера. В этой книжке обозначено, что 1 сентября 1969 года я нанял литературного секретаря Левитина А.Э. Никаким секретарем он у меня не был, ибо сам он писатель-публицист первой руки и мой «наем» должен был только уберечь его от преследований за то, что не состоит он на службе. Впрочем, ни от чего я его не уберег, потому что А.Э. вскоре арестовали, продержали год в тюрьме, потом выпустили и снова арестовали, осудив на три года лагерей. Наши встречи с ним всегда были интересными. Он буквально нафарширован фактами, особенно фактами, связанными с историей церкви. Публицист он страстный, а вот верующий ли — Бог весть… Проводы, которые состоялись 15 сентября в двух маленьких комнатках его квартиры (Жуковского 7, кв.13) показали, что любят его многие. В 3 часа, когда я туда попал, столпотворение там было вавилонское. Приходящие протискивались кто как мог, садились за одним из трех столов с закуской. Вина мало и не в вине было дело, хозяин — живот вперед, седой ежик на крупной круглой голове, за очками добрые очень живые глаза, голос-звоночек — переходил от группы к группе, подписывал фотографии и говорил, говорил, — его стихия, а тут его готовы были слушать все.
Кого только тут не было! Священники и дьяконы, физики и кибернетики, писатели, искусствоведы, бывшие зеки и нынешние оппозиционеры. При таком обилии публики не обошлось, очевидно, и без стукачей. Но без них какое же собрание возможно в России! Анатолия Эммануиловича все ласкали, как могли. Он сказал мне, когда мы уединились на несколько минут: «Я с пятнадцати лет не меняюсь». Многозначительная фраза: он потому и не меняется, что остается все тем же пятнадцатилетним озорным и вместе с тем гордым отроком. Сказал, что едет единственно от того, что задумал в оставшийся срок жизни кое-то написать (автобиографическую книгу), а в России ему это сделать не дадут: либо «загребут», либо надзором полицейским запугают. Едет он единственно ради более спокойных условий для работы. Думаю, что А.Э душой не кривит. Все это так, он непременно ввяжется здесь в защиту церкви или, наоборот, в нападение на Московскую Патриархию или просто в борьбу за кого-то преследуемого. И заберут, как миленького.
Как публицист Краснов силен не красотой речи, не стройной аргументацией, не подбором фактов редких или удивительных, а искренностью, страстью, чувством, которые звучат в его речах, независимо от того прокурорские или адвокатские это речи. Писания его, несомненно, достоверны, в них живая, страдающая, хотя и не лишенная некоторой театральности натура. Последняя его статья посвящена другому такому же правдолюбцу о.Дмитрию Дудко, изгнанному из церкви за проповеди и непреклонный характер. Статья А.Э. очень хороша и дает пищу уму.
Жена Анатолия Эммануиловича милая простая русская женщина, буквально сбивалась с ног, угощая посетителей. Когда я спросил ее, едет ли она с мужем, она ответила: «Остаюсь заложницей». Глядя на толпу провожающих, на всех этих интеллигентов-христиан, пришедших проститься со своим другом, одним из самых ярких людей христианской оппозиции, я подумал, что и впрямь все мы тут сидящие в тепле, уюте, при закусках никто иные как заложники, заложники на всю жизнь. И как бы не смотреть на эмиграцию, как бы не относиться к ней, она одна способна спаси от этого безумного и безнадежного состояния, в котором интеллектуал России пребывает от дня своего духовного рождения до самой смерти.
Свободное копирование
