...Всеобщим любимцем был преподаватель общей геологии Юрий Александрович Долгов – молодой и симпатичный жгучий брюнет, учившийся в аспирантуре Львовского университета у основоположника отечественной школы термометрии (измерения температур образования минеральных парагенезисов - родственных ассоциаций минералов) - профессора В. Н. Ермакова. В то время во Львовском университете работала целая плеяда выдающихся учёных – будущие профессоров и академиков, в их числе - О. С. Вялов, В. С. Соболев, В. И. Кузнецов и другие. Все они впоследствии, после организации Сибирского Отделения Академии Наук, переехали в Новосибирск, где и составили костяк учёных будущего Института геологии и минералогии Академии Наук СССР (ныне это РАН – Российская Академия Наук).
Ю. А. Долгов в свои весьма насыщенные фактическим материалом лекции всегда удачно «вкраплял» разные интересные и смешные истории из своей военной службы в Иране, где во время Отечественной войны он служил в находившемся там советском воинском контингенте. Был он прост и доступен в общении. В 1950 году летом, во время полевой практики на Волыни нам вдвоём с ним даже как-то пришлось заночевать по дороге в деревню в одном стоге сена… В конце 70-х - начале 80-х годов, уже приобщившись к научной деятельности, мне неоднократно приходилось приезжать в Новосибирск, где он, как-то раз даже помог мне «пробиться на микрозонд» - получить доступ к работе на дорогой и редкой тогда (да и сейчас ещё) зарубежной высокоточной аналитической аппаратуре…
Один семестр нам преподавал минералогию тихий, бесцветный, уже сильно пожилой дядечка, запомнившийся лишь одним казусным событием, приключившимся с ним во время одной из лекций. Обычно каждый преподаватель вёл свой курс в определённые дни по два урока (называемых вкупе «парой»), На первом уроке читалась сама лекция о происхождении и составе минералов. Первую половину второго урока занимал опрос студентов, вторая половина посвящалась практическим занятиям. Преподаватель открывал принесенный «волшебный ларец» - увесистый продолговатый ящик с образцами минералов -, которые мы, передавая из рук в руки, рассматривали и запоминали визуально, в то время как мэтр комментировал «биографию» соответствующего «камешка»… Каждый образец лежал в маленькой ячейке, внутри которой была наклеена этикетка с его названием и местом происхождения. Естественно часто студенты путали ячейки, когда клали образцы обратно в ящик. Наш учитель явно не обладал хорошей памятью и часто глубоко задумывался, когда ему вытаскивали какой-нибудь образец не из «своей» ячейки и задавали сложный вопрос о его «генезисе» - происхождении…
Однажды ему подали один полосчатый камушек, похожий на какую-то «метаморфическую» (изменённую под воздействием температуры и/или давления в недрах Земли) породу. Наш бедный диагност долго крутил-вертел образец, напрягая, вероятно, все извилины своего мозга, ответственные за память. Камень он явно «не узнавал». Наконец, решил его поцарапать иголкой (тест на твёрдость минералов, в результате которого можно сузить круг «подозреваемых»). На полосчатом, почти блестящем, полированном образце прочертилась розовато-белая борозда с каймой мелкого белого же порошка. Наш наставник, наверное, почти машинально «макнул» мизинец в этот порошок и, поднёся его ко рту, лизнул языком…
И тут... Надобно сказать, что у некоторых геологов иногда принято (по крайней мере в былые времена так было) пробовать «на язык» или «на зуб» некоторые породы. Например таким образом легко точно отличить аргиллит (относительно мягкий, часто пластичный глинистый сланец) от алевролита - сланца с примесью тонкозернистых кварцевых «песчаных» частиц, которые обычно поскрипывают на зубах… Помню как я через год, уже работая самостоятельно коллектором, документировал керн (выбуренные колонки – «колбаски» - горной породы) и таким способом уточнял состав проходимых колонковой скважиной осадочных отложений. Это было важно, чтобы уловить тенденцию смены «непродуктивных» песчанистых алевролитов более мягкими и пластичными аргиллитами с примесью углистых частиц – предвестниками горизонтов, вмещающих угольные пласты… За своё усердие я заработал тогда у работяг из буровой смены дружный гогот с соответствующими репликами, обеспечившими мне на некоторое время известность как «студента, который грызёт камни»...
…Такой же «манёвр» совершил и наш преподаватель. Но результат был хотя и неожиданный, но более эффектный, чем описанный мною в предыдущем абзаце… Наш преподаватель сильно покраснел, и, несколько раз беззвучно хватанув ртом воздух, разразился обиженной тирадой. Последняя содержала горькие упрёки и почти детскую обиду на того, кто подсунул ему для определения …обсосанную и затвердевшую до камнеподобного и неузнаваемого состояния… сладкую на язык «Раковую шейку" - популярную в те времена покрытую глазурью достаточно твёрдую конфету с коричневатой начинкой. Наверное не только виновнику, но и многим в группе стало жалко этого безобидного преподавателя, к сожалению, полностью лишённого чувства юмора…
На первых двух курсах в учебной программе техникума было и «военное дело». Отставной офицер - военрук Баринов обучал нас азам маршировки и разным приёмам с винтовкой Мосина (образца 1891 г.). Увлекаясь сам стрелковым спортом, часто проводил учебные стрельбы в подвальном тире. К своему собственному удивлению за два года я «дошёл» до нормы т. н. «Ворошиловского стрелка» - десятью пулями выбивал несколько раз 92 очка !
Свободное копирование
