Много документальных картин пришлось снимать, но «Голодная степь» никогда не забудется. Жара, пыль. Преодоление нечеловеческих трудностей. В картине был эпизод, как били дорогу сквозь пустыню. Механизаторы-бульдозеристы жили в песках. Изо дня в день изнурительный труд в 40-градусную жару, когда дотронуться рукой до раскаленного металла было трудно, приходилось залезать в машину и от зари до зари «расталкивать» песчаные барханы. И единственное развлечение – бой скорпионов и каракуртов по вечерам. Одни ловили каракуртов, другие скорпионов. Усаживались вокруг и выпускали на песчаную арену «бойцов». И начинался бой. Бой не на жизнь, а на смерть. Хозяин побежденного «гладиатора» должен был «угостить» компанию.
Замечательные, отчаянные парни. Они не теряли присутствия духа даже в таких условиях, когда не было ни радио, ни телевидения, ни газет. Они строили дорогу.
Однажды вечером приехала кинопередвижка. Натянули «экран» – кусок старого полотна. Долго ждали, пока стемнеет. Наконец, все уселись на теплый песок, застрекотал маленький электродвигатель, зажегся проектор. И пошли кадры «Баллады о солдате». И в действие фильма ворвался ветер, он терзал экран, выворачивал его наизнанку. Знойное дыхание ветра горячило кровь. Возникло ощущение, что мы не зрители, а участники происходящего. Григорий Чухрай, окажись он здесь, увидел бы другой фильм, доснятый жизнью – степь, шум ветра, заглушающий грохот танков, бегущий солдат. Когда стихал ветер, плохой звук ленты «подновлялся» стрекотанием цикад и тихим посвистом неведомых обитателей степи. В тот момент, когда мать звала солдата, а он уже садился в машину, порыв ветра откинул экран, изображение исчезло, была ночь, светили яркие звезды, и голос матери, зовущей сына, летел над Голодной степью. Это было редкое соединение правды искусства и правды жизни…
Многие годы жизни связаны с Голодной степью. Приходилось бывать здесь по несколько раз в году. И каждая поездка в Голодную степь была всегда радостью.
…Однажды в гости к младшей сестре приехали польские журналисты. И мы повезли их в Самарканд. Позвонил своему другу, директору совхоза «Фергана», попросил принять наших гостей.
Много километров машина шла по голой степи. Потом свернули чуть-чуть вправо и подъехали к полевому стану совхоза «Фергана».
Встречать нас вышел директор совхоза Сабирджан Сиддиков, большой труженик, замечательный человек. Он бросил обжитые места в Ферганской долине, переехал сюда. И на пустом месте создал маленький уголок рая.
Через бетонный канал, по которому вода подавалась на совхозные поля, был перекинут широкий деревянный помост. На нем стояли стол, кровати, а вокруг раскинулись огромный сад и большой огород. Чего там только не росло: и великолепные помидоры, и огурцы. Была и небольшая бахча. От опустошительных набегов степных ветров это великолепие «охраняла» стена стройных ферганских тополей. Маленькие фонтанчики разбрызгивали воду. Водяная пыль создавала особый микроклимат.
За айваном канал расширялся и образовывал небольшое проточное озеро. Здесь обитало семейство лебедей. Самец был черный, а мама-лебедь – белоснежная. У них было многочисленное разноцветное потомство. Лебеди были почти ручные, брали клювом куски лепешек, опускали в воду, размачивали их, разжевывали и кормили своих детенышей. Они подплывали к человеку безбоязненно. И это была действительно идиллия. Голодная степь…. и лебеди.
Свободное копирование
