Камень и болото - 3

[1] 94 Об этих объявлениях со своей обычной парадоксальностью и ставшим своего рода "фирменным знаком" его стиля многословием писал Василий Розанов: "Еще одно обвинение, более забавное, чем серьезное, но которое необыкновенно часто повторяют: -- "А объявления?" Сокрушенно мне писал один врач с Петербургской стороны: -- "Писал Меньшикову, писал Столыпину, теперь пишу вам: обратите же внимание редакции"... приблизительно на то, что много барышень ищут "приюта у одиноких", и что в Петербурге есть хорошенькие "натурщицы"". Я ничего наивному врачу не ответил, но скажу однажды навсегда, что в городе с двухмиллионным населением, где сосредоточены все высшие учебные заведения и стоит гвардия, неотъемлемо есть и будут "натурщицы" и "по хозяйству", что это было еще во времена праотца Иакова и сынов его ("блудница, сидевшая у ворот", которой Иуда "дал перстень"), и что вообще есть порок человечества, а не порок Суворина. "Но зачем объявления?" -- Да затем и "объявления", что есть торг, есть унизительные и порочные социальные положения, социальные формы средств жизни, со своей нуждою "спроса" и "предложения": и спорить против "объявлений" -- значит спорить против пустяков, против бумажек напечатанных, а не против существа дела, которое непобедимо для пророков, мудрецов, для царей и законодательств. "Отчего Суворин не борется с тем, чего не может побороть Вильгельм германский?" -- Понятно, "отчего". -- "Но зачем же он пачкает газету?" А вы хотите, чтобы пачкались заборы объявлениями? Чтобы без "объявлений" натурщицы брали вас за рукав на улице и т. д.? Все это -- просто глупо, и я не оспаривал бы этого, если б оно так часто не повторялось. "Объявления" эти, впрочем, не играют никакой роли, не занимают никакого места во внимании редакции; и в финансах газеты, при громадной массе прочих объявлений, не играют также роли. Параллельно этим платным объявлениям, всегда печатались в газете (при единоличном владении Суворина) многие объявления бесплатно, -- о труде и от тружеников, между прочим от бедных учительниц и курсисток "по урокам". Если бы дело было в денежной стороне порочных объявлений, то, для устранения порицаний, стоило бы редакции выбросить параллельно и блудные и "скорбященские" объявления, и она, не потеряв ни одного рубля, избавилась бы от многолетних бешеных и язвящих укоров. Это -- вообще. Но и прибавлю кое-что личное. Как писатель, я скажу: а разве не страшно любопытство -- пробежать глазами столбцы этих объявлений, "самых тех, которые бесстыдны", и задуматься, и сообразить по ним клокочущую и мрачную панораму жизни, и ужасную, а порой и трогательную ("последний рубль -- помогите, кто может!"). Объявления в "Новом Времени"... Читайте их, читайте все, всякие: пока гремят "передовики" и блестят в красноречии фельетонисты, -- смотрите подлинную жизнь в этих "объявлениях", жизнь в ее ужасных "зовах", в ужасных восклицаниях, призывах к жалости, призывах к разврату, и тысячекратно более в призывах к труду, в поисках должности, службы, работы. Какие это звуки и сколько под ними картин! Каждое объявление -- что экран или ширма: им закрыта и через него просвечивает длинная повесть, длинный роман; просвечивает трагедия, просвечивает водевиль!

Ах, "объявления"... Они -- нужны, и нужны в полноте. Что там лакомиться кусочками действительности; мы -- не дети. Что "объявления" никого и никогда не ввели в соблазн -- это ясно из самого существа "объявления". Оно говорит тому, кто его смысл понимает, кому этот "зов" нужен. И никого неведущего ни к чему не влечет. "Неведущим" смысл их даже непонятен" (Розанов В. В. Из припоминаний и мыслей об А. С. Суворине // Письма А. С. Суворина к В. В. Розанову. СПб., 1912. С. 000).