Херпучи. Детский дом

Херпучи. Детский дом

Рассказывая о жизни прииска в военные и послевоенные годы, нельзя не упомянуть о детском доме. Он играл вполне определенную роль в общественной и духовной жизни поселка, был частью социальной структуры его, наравне со школой, клубом, больницей, детским садом. Наличие большого числа детей-сирот вызывало у жителей чувство жалости, сострадания к ним, к их нелегкой судьбе, стремление чем-то помочь. Было немало случаев безвозмездной помощи детскому дому одеждой, продуктами. Прииск почти полностью взял его на содержание, выделял средства на приобретение оборудование, инвентаря, на строительство.

Я недостаточно хорошо знал жизнь, были там у меня знакомые ребята, одноклассники и заходил я туда несколько раз, вот и все. Поэтому сам не берусь описывать его быт, гораздо лучше это сделают сами бывшие воспитанники. Вашим глазам, хотя бы немного, приоткроется сложная и многогранная жизнь этого коллектива, с его заботами, радостями, горем, переживаниями и мечтами. Проглянет живая, ранимая детская душа, познавшая и оценивающая чувства дружбы, бедности, несправедливости, внимание и заботы друг о друге.

Здесь в Благовещенске живет УРИЛОВ Василий Петрович или Фоминскнй Вася, каким его знали многочисленные друзья-товарищи, воспитатели и школьные учителя, С 1952 по 1958 годы - 7 лет - он жил в Херпучинском детдоме и после окончания средней школы смело вступил в самостоятельную жизнь. Несколько лет тому назад он поставил перед собой задачу: разыскать бывших воспитанников, узнать, как сложилась их судьба, написать о детском доме книгу и, по возможности, встретиться всем в Херпучах, В этом благом деле ему вначале активно помогал Иванов Виктор, но затем продолжать работу пришлось одному. За эти годы у него накопилась основательная переписка, целый архив, масса имен, адресов, но работа над книгой оказалась слишком трудоемкой и объемной. За 15 лет существования детдома в его стенах побывало, наверное, несколько сот человек и проследить судьбу каждого одному оказалось не под силу. Об основательной книге - истории пока нет и речи, поэтому Вася напечатал лишь фрагменты переписки.

Я в своих воспоминаниях пользуюсь исключительно этим сборником Василия с названием «Херпучинский детдом», любезно предоставленным мне автором этой книги. Детский дом для детей-сирот был организован в 1944, а закрыт в 1959 году, Размещался в пустующем здании бывшего Горлромуча, После небольшой перестройки и ремонта, там поселились первые 15 воспитанников. Был он по нынешним временам небольшой. Позже в нем одновременно жили 50-60 детей разных возрастов. В Здании размещались спальные комнаты для девочек и мальчиков, клуб—столовая, кухня, административные и подсобные помещения Был хозяйственный двор с сараями, с запасом дров и пилой - циркуляркой для их распиливания. Позднее построили учебные мастерские, раскорчевали место для огорода, обзавелись кое-какой живностью.

Кто же были директорами детдома? Удалось установить четыре фамилии - это: Виноградова Екатерина Ивановна, Ольхова Елена Иосифовна, Никольский Владимир Васильевич, Гайдин Александр Вячеславович. Кто первым принимал и размещал ребят? Хотелось бы это установить.

В письмах бывших воспитанников нередко упоминаются имена некоторых воспитателей и работников. Трофимова Агрепина Иннокентьевна, Черкасова София Андреевна, Соколова Надежда Ивановна, Минакова Фаина Григорьевна, Тарадина Мария Андреевна - завхоз, Махровская Ксения Ивановна, Рудинова В.И., Асанова Мария Ивановна - портниха, Галий Галина Григорьевна, бухгалтер Плаксина Екатерина Михайловна и ее муж, нянечка Гилева и другие.

Вот что вспоминала о сотрудниках бывшая директор Ольхова Е.И.: «Людей с педагогическим образованием в детдоме почти не было, растили детей «не по науке» и не по инструкциям, Строго обозначенного круга обязанностей и самого понятия «рабочий день» ни у кого не было. Возились с ребятишками все: от истопника до директора, когда было нужно и сколько нужно. Одни из детей, наверное, помнили своих родителей, знали, что произошло. Другие хотели разобраться, узнать. И каждый носил это в душе, был один на один с этой тайной, со своей болью. Такая ноша тяжелая и для взрослых, а это ведь дети!»

Теперь письма. Пишет Валя Гусева: «Появилась я впервые в Херпучинском детдоме в конце августа [950 года. Паше краской и я сказала: «Фу! Фу! не русским духом пахнет!» - это после сказок в детдоме г. Николаевска. Все дети сидели в коридоре за длинным столом и пили кисель с блинами. Я тоже если за стол, подняла кружку и спросила, кого, мол, поминаем... Я очень хорошо помнила поминки матери, тогда тоже пили кисель с блинами„.

Нас привезли сюда семь детей. Шесть девочек и один- мальчик. Потом нас повели в баню на другой конец прииска. Первые дни были тяжелыми. Я сильно скучала. Мне было семь лет, надо было привыкнуть и в школу собираться. Постепенно привыкла. Этот детдом был хуже прежнего. Кормили здесь плохо, а одевали еще хуже. Так было до тех пор, пока не сменили директора (Никольский), которого дети не любили, старались не слушаться. Первой заводилой была я, щеголяла своей круглой сиротностью, безнаказанно шалила и даже брала на себя чужие грехи, чем очень сильно огорчала воспитателей. Устраивала истерики, что меня никто не хотел удочерить. Постепенно я остепенилась и поумнела. Была болезненным ребенком, невзрачным на вид, со вздорным характером. Моя подружка Нина Аксенова хотела, чтобы нас удочерили вместе. Правда, новый директор (Гайдин А.В.) пытался к своим двум сыновьям удочерить меня, но я не выдержали и одного дня. Наш коллектив мне был дороже.

Где-то лет в 18 очень ясно поняла - до чего же живу настоящей, насыщенной и интересной жизнью, даже хотелось книгу написать, но духу не хватило. Спасибо Вам, мои учителя и воспитатели, что вы столько лет терпели мои капризы и непослушания, спасибо за ваше бесконечное терпение в воспитании нас с такими разными характерами, страшно обиженных войной и культами!

Помню десять маленьких ребят, что были рядом со мной. Мне нравилось их опекать, водить в детсад, что был за забором, забирать их вечером домой, рассказывать им на ночь сказки. Видно, чувства были взаимные. Я часто болела, лежала в больнице, а они, как цыплята, приходили под окошко и просили дядю врача не делать мне больше уколов и быстрее выписать домой. В больницу они шли через сопочку и по пути собирали горсточку полувяленной брусники. Наша медсестра Галина Григорьевна (кстати я ее видела в 1962 году в Николаевске) была моим домашним врачом. Сколько душевных сил было в этой красивой женщине! Она не считалась со временем, спешила мне на помощь. Я часто была поцарапанной или в обмороке от малокровия. Это благодаря ей мы, девчонки, научились быть чистыми, здоровыми и привлекательными.

Любовь, сострадание и нежность к маленьким деткам пригодились мне в 1967 году, когда мне предложили работать в детском саду в городе, в котором сейчас живуу. Своих было двое детей, опыт, хоть и небольшой, но пригодился почти на 10 лет.

Помню руководителя художественной самодеятельности Плаксина. Прекрасный педагог с добрым сердцем и золотыми руками. Это он не давал нам ни минуты покоя, ни минуты на безделье, Это с его помощью мы научились понимать музыку. Струнный оркестр, От праздника до праздника вечерами мы репетировали концертные программы, а потом ездили с выступлениями по деревням и селам. В 1957 году на слете детских домов в Хабаровске за свое творчество получили второе место в крае., Я это так хорошо помню потому, что участвовала во всех кружках. Из-за болезни я не смогла сдать экзамена по математике, так мне приставили самых сильных математиков. Их упорство и мое сильное желание не подвести коллектив победило. Я была на слете, который оставил в моей памяти самые лучшие воспоминания...

Новый директор приехал из Ленинграда с двумя детьми. Приняли насторожено - разучились видеть в людях доброту, остались еще в памяти обиды, непонимание и откровенная злоба бывшего директора, он считал нас своим наказанием. Мы почему-то звали его Никитским (вместо Никольский), видимо он напоминал персонаж кинофильма «Кортик».„ Ну да бог с ним, недостоин он хорошей памяти. Новый же директор постепенно растопил наше к нему недоверие. Он сам встал в одну шеренгу с нами на борьбу со всеми вредными привычками, ленью и разгильдяйством, показал, как нужно жить в большой семье.

Выбрав себе из старших ребят помощников, он составил программу оздоровления коллектива. Часто бывал в Николаевске, своим упорством он добивался почти не разрешимых вопросов, Жить мы стали намного лучше и интереснее. Все дети с очень ослабленным здоровьем стали получать усиленное питание. На столе появилось молоко от своей коровы, звали нашу корову «Дочка». Завели поросят, цыплят, кроликов, построили своими силами баньку, а возле нее разработали огородик, насадили овощей и разной мелочи. Вдоль забора посадили смородины, крыжовника и много разных цветов. Наш директор по специальности - ботаник, очень любил цветы и нам привил любовь к ним. Помню по утрам, когда он приходил на работу, всегда говорил: «Ну, как тут наши цветочки!»

Каждый день по два часа, кроме выходного, мы занимались в маленькой школьной мастерской, обучались шить простыни, наволочки, пеленки и прочие простые вещи для местного садика и больницы. Со временем стали шить и для себя платья, рубашки. Мальчишки работали вечерами в мастерской, делали черенки для лопат, собирали табуретки, столы и даже шили себе и нам тапочки.

Некоторые были очень одаренными... Толя Видус тоже живет в Николаевске, иногда встречаемся - прирожденный художник. Сидели мы с ним за одной партой, и он помогал мне по рисованию, а я ему - по русскому языку... Уже тогда он занимался всякими интересными поделками из камня, гипса, дерева. Сегодня в городском музее есть и его работы. Очень талантлив... золотые руки... Дружили семьями. У него сын закончил художественную академию. Есть дочь и внуки. Живет он на краю города в своем двухэтажном доме, построенным своими руками...

Хорошо помню Тому Петрову. У нее был приятный второй голос. Она участвовала во всех концертах. Первым голосом в нашем дуэте пела я... «Пшеница золотая» - была нашей коронной песней в концертах. А как она прекрасно вышивала! Все цвета рисунков у нее сами вырисовывались из—под иголки... Были у нас и другие увлечения: вязание крючком, выпиливание лобзиком, участие во всех кружках самодеятельности. Больше всего мне нравилась акробатика. Была я худенькой, гибкой и вертелась на сцене колесом, звали меня гуттаперчивой... Концерты с моим участием дошли до Николаевска. Но, кроме этого, я не меньше любила читать книги. Их я брала у подружки - дочери нашей воспитательницы Гореловой. Рита и ее мама привили мне любовь к литературе, не только читать, но и пересказывать другим детям. Особенно по вечерам перед сном я пересказывала близко к тексту. Это стало традицией. Память была хорошая. Даже учась в строительном училище, я подробно или писала, или рассказывала: в детдоме свои впечатления. Училась посредственно. Надо - вот и училась. Больше всего любила литературу и историю. Именно они определили мое призвание.»

В этих волнующих воспоминаниях Валентины сама нелегкая жизнь, сама история детского дома. Как в капле воды, в них отражена вся сложная и напряженная жизнь коллектива, Память до малейших подробностей фиксирует все, происходившее вокруг, все, что тревожило и волновало юную душу и что определило дальнейшую судьбу подростка.

Вторит Вале - Шахнина Рая. В своем письме она пишет:

«...Я часто вспоминаю детдом, воспитанников и воспитателей, особенно Зою Степановну Степанцову и Марию Андреевну. Она все говорила, что я буду счастливая, и ее слова сбылись. Она приехала к нам по распределению учителей и попала в детдом. С ней еще воспитатель Юлия не помню фамилию... Как-то мы ездили в горы заготавливать бруснику и одну ночь ночевали в палатках. Был сентябрь, а я не могла спать в чулках, разулась... помню Мария Андреевна грела мне ноги в своем подоле, а с другой стороны спала Валя Ямина и очень нервничала, что ей не было уделено внимание. Еще помню, что дежурили в столовой по два человека › девочка и мальчик. В списках почему-то я всегда дежурила с Леней Макаровым. Он был постарше меня с 1935 ‚ а я 27.03. 1938 год. Другие увиливали, Леня всегда помогал мне, да еще просил за других. У Лени мама была русская, а отец или китаец, или кореец. Глаза были узковатые у него. Окончил он 10 классов и поступил в летное училище города Ростова».

И дальше... «Помню Люду Иванову, Тому Петрову, Лилю Мансурову - ей было два годика. Помню, привезли двоих - Майю и Толика (Майя и Топик Видус). Братику 5 лет, а сестричке всего 8 месяцев, Мы за ней ухаживали, а вот нянечка Гилева удочерила ее. Девочка в Херпучах окончила 10 классов, поступала, но не прошла по конкурсу в институт. Работала почтальоном, вышла замуж. Хочется повидать всех очень - очень! .

Валя Ямина вспоминает детскую привязанность и заботу о младших воспитанниках: «...Вилю Мансурова почему-то часто обижали мальчишки, он был такой слабенький, мы лежали с ним в больнице... Я часто за него заступалась, дралась с мальчишками. Виля за мной ходил следом. Девочка я была бойкой, но меня почему-то опекал Витя Иванов. Виля плакал, когда меня долго не видел, просил не оставлять его. А мы на выходной - домой ходили... Где он сейчас? Помнит ли он это? У него были две сестры - Галя и Лиля... Виктора Иванова почему-то звали «Башкой»...

Много о жизни детдома знает Трофимов Юра. Вот некоторые строки из его писем «…моя мать Трофимова Агрепина Иннокентьевна постоянно работала в детдоме воспитательницей и пользовалась у всех хорошей репутацией. Строгая и в то же время добрая и заботливая, в обиду своих питомцев не давала... Я беспредельно предан Херпучам, где прошли годы моего детства. Херпучинцы и особенно детдомовцы - мои лучшие друзья... да и жена у меня из детдома (Полина Иванова).»

Летом 1944 года во время шторма на озере Орель утонул отец Ивановых, мать умерла спустя два года. Летом 1946 года детей привезли из поселка Орель в Маго, где был детдом, организованный еще в 1943 году, но мест там не было и поэтому Полю, Витю, Аню и Люду переадресовали в Херпучинский детский дом, созданный годом позже.

Дешев Юрий пишет: «В 1947 году в детдоме стали делать пристройку к заднему крыльцу здания. Она получилась большой. В ней разместили столовую-клуб со сценой. Там же справляли ежегодно новогодние праздники, устраивали вечера. На сцене выступала художественная самодеятельность... Участвовала в ней и Полина Иванова. Она пела песни и не без успеха, Выступала она и в приисковой самодеятельности, Особенно часто просили ее исполнить песню «Шуми Амур». Позже она была

заводилой застольных встреч своих сверстников и заводилой застольных песен»... «Прозвище Коли Иванова бала «Кишка». Он никогда не наедался, вечно хныкал, вечно жаловался, что положили ему мало. Моя мама решила вылечить его. Она поила его до еды разогретым сливочным маслом, подлечила его - перестал мучить голод! Его брат Евгений был в старшей группе и с нами, малышами, не водился. Оба брата ушли из жизни рано...

Очень хорошо помню Васю Ефанова- Епифанова - маленького, чуть горбатенького, детдомовца (кличка «Горбун»). Он был старше нас возрастом, но меньше всех ростом, довольно спокойный, но грязнуля! Его и еще несколько пацанов отчислили первыми и определили в механические мастерские, что располагались на окраине прииска... Жил он в общежитии вечно грязный и вечно голодный. Полина часто отдавала ему свою порцию. Кто-то доложил директору Никольскому -был скандал - взбучка вместо помощи подростку. Однажды Полина решила постирать вшивое белье Епифанова, договорилась с прачкой, но кто-то снова доложил Никольскому... и Полина вылетела пробкой из детдома».

«Самой любимой игрой детдомовцев, да, пожалуй, и всей детворы прииска, была лапта. Очень часто в нее играли у детдома, где пересекалисьдороги, ведущие на Конный двор, 7-ю линию, к конторе, и, наконец, на Резиденцию, На перекрестке этих дорог образовалась широкая площадка, куда и выходили играть в лапту дети детдома. К ним присоединялись мальчишки с прииска. Однажды при игре у одного из бьющих по мячу при замахе и промахе из рук вырвалась бита. Она угодила концом в левую щеку детдомовца Федорова Виктора. Щека была пробита, пары зубов как не бывало. Пострадавшего срочно отправили в больницу, и он остался на всю жизнь со шрамом на щеке.

Второй по значимости игрой ребят был футбол. Играли где угодно и когда угодно... чаще всего на площади перед конторой, рядом с Каланчой. Ворота представляли из себя два камня, какое-нибудь полено или просто сложенная в кучу одежда играющих,

Так же довольно часто ребятня играла «в войну». Две противоборствующих группы расходились в разные концы поселка, а потом выслеживали друг друга. Высылали разведчиков, «убивали» друг друга из самодельных пистолетов, сходились стенка на стенку и рублились деревянными саблями и мечами, защищались щитами собственного изготовления, разных конструкций. Бывало, что эти игры превращались в ссоры и метание камней друг в друга. Обычно на одной стороне выступали в этих играх и спорах ребята с Центральной улицы от «Камчатки» до школы, конный двор и детдом. Другая сторона состояла из ребят «Камчатки» от конторы до последнего дома за старой больницей. Нейтральными были молодежь в 7-й линии и с Успенского.

Покинув стены детского дома, бывшие воспитанники, как птицы, разлетелись по всей стране. У Василия Фоминского хранятся десятки адресов: Хабаровск, Комсомольск, Николаевск, Совгавань, Москва. Кременчуг, Днепропетровск, Челябинск, Красноярск и т.д. Все с волнением и теплом вспоминают родное гнездо, с благодарностью пишут о сотрудниках.

 Иванов Виктор побывал в отпуске в Херпучах: «Главная встреча, естественно, с детдомом. Я его не узнал: низенький, темный. Обошел его вокруг, забрался на крыльцо. Дух занимает! Здание закрыто, в нем начальная школа - каникулы, Улетел с большим сожалением».

Юля Заравняева: «„. о детдоме помню всегда, это лучшее, самое дорогое время в моей жизни, такие чистые, светлые воспоминания. Мечтаю хоть на день съездить туда, побродить по нашим местам... Помню каждый уголок нашего дома, наши песни, концерты, вечера игры, дни рождения. Как хорошо вё было!»

Нина Аксенова: «.‚. ходила на сопку, на котлованы, купалась, фотографировалась. Была у нашего дома. Был Закрыт, заглянула в окно - куча воспоминаний,»

Таких взволнованных строк в письмах множество.

Ольхова Е.И. пишет: «Судьба Херпучинских сирот сложилась вроде бы, благополучно, добрая половина воспитанников получили высшее образование. Какой детский дом сегодня может похвастать показателями? Многие продолжают дружить между собой, встречаются, переписываются.

А с другой стороны... Далеко не у всех задалась семейная жизнь, и это наводит на грустные размышления. Воспитанник, живущий неподалеку‚ на глазах спивается, опускается, а как помочь – неизвестно. Видно, не очень-то милостлива была судьба к сиротам, не всем в одиночку удалось выправить, перекроить с самого начала незадавшуюся свою судьбу, устоять без родных и близких».

В завершении Вася Фоминский пишет: «„. сегодня январь 1999 года, годовщина, 40 лет, как закрыли наш родной детский дом в Херпучах. Короткая у него оказалась жизнь - всего 15 лет! Жаль, очень жаль жить без родного дома! Но мы и за это ему благодарны!»