Чернобыль. 1986 год

11. ЧЕРНОБЫЛЬ, 1986 ГОД

   Зимой этого года пришло время всерьез задуматься о докторской диссертации. Поскольку на работе что-то серьезное обдумать было невозможно, а очередной отпуск хочешь, не хочешь, надо было использовать, пришлось дома обложиться материалами и с утра до вечера, как говорил мой коллега штурман, "заняться наукой в свое удовольствие". К тому времени у меня было около 40 опубликованных работ, монография и монографического типа методичка на 80 страниц. Педантично разложил все материала по папкам, коих получилось семь. Значит, будет семь глав плюс введение и заключение. Я еще не знал, что из этого выйдет, ибо в одних папках было много материала, а другие были заполнены наполовину. По крайней мере, стало ясно, каких материалов не хватает и можно думать, где их набрать.

   В апреле по плану командировок отправился на научное совещание в Геленджик. Называлось это сборище Школой морской геологии и имело очень пестрый состав участников, съезжавшихся со всех концов нашей необъятной Родины. Тут я впервые услышал доклад С.В. Аплонова о Палеобском океане, познакомился с командой А. Городницкого. Поучаствовал в работе первой официальной секции Морской гидрогеологии, побывал в филиале института Океанологии АН СССР. Там нам демонстрировали новейшие подводные обитаемые аппараты типа "Поиск", "Пайсис" и великолепные барокамеры для имитации глубоководных погружений. Видимо, слава Келлера не давала покоя нашим подводникам. Они проверяли возможность спусков до 600 и более метров на смесях неона, аргона и других инертных газов. Словом, совещание было интересным и информативным.

   Дорога обратно в Энск заняла целый день. Пересадки с автобуса на автобус в Новороссийске, на паромной переправе, через Керченский пролив, в самой Керчи. Только поздней ночью добрался домой и завалился спать. Утром на проходной института мне сообщили новость - рванул реактор на Чернобыльской АЭС. Было 26 апреля 1986 года. Ну, рванул и рванул - мне-то какое дело? Тем более подробностей никто не знал. Направился в свой кабинет, намереваясь написать отчет по командировке в Геленджик. На столе у себя обнаружил телеграмму с широкой синей полосой вверху бланка и надписью - Правительственная. По ней мне предлагалось немедленно прибыть в Киев, в Президиум Академии наук Украины, где по распоряжению Совета Министров из ученых формировался штаб по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС.

   С телеграммой я отправился к секретарше директора - как известно, самому информированному человеку в институте. Пишите заявку на командировку в Киев, командировочное и предписание, для Вас хоть сегодня оформлю. И директор подпишет, куда он денется, если есть приказ Совмина. Но вот за предыдущую командировку надо отчитаться, иначе денег на следующую не получите. Из бухгалтерии уже звонили, Вас там ждут. Да, кстати, поедете в Киев вместе с зав. отделом - ему такая же депеша пришла. По возвращении в кабинет каждый сотрудник в коридоре считал своим долгом меня остановить и выразить соболезнование. Слухи об аварии ходили самые дикие. Официальной информации никто, конечно, не верил. Панические сплетни распространялись мгновенно, как во время наступления немцев под Москвой. Больше всего удивило поведение молодых сотрудниц в отделе. Многие из них, потупив взор, советовали под любым предлогом отказаться от командировки. Милые Вы мои девушки! Ведь ни с кем из вас я не заводил интимных отношений. И не только интимных, но и вполне невинных знаков симпатий. Соблюдал для себя это жесткое правило неукоснительно. Не дай бог согрешишь - огласки ведь наверняка не избежать. Скрыть интрижку в нашей конторе было невозможно при любой конспирации. Хотя, не скрою, соблазнов было предостаточно. Так неужели вы надеялись, что, дезертируя с атомного фронта, я сразу пущусь во все тяжкие?

   Кроме того ко мне постоянно приставали с вопросами о "мирном атоме". Вроде бы заключив контракт с "Атомэнергопроектом", я сразу вышел на уровень Курчатова, Королева или Оппенгеймера. К концу дня приходилось уже орать: "Да не знаю ничего! И в Киев не звонил! Просто еду туда. А если вернусь живым - расскажу".

   В Киев добрался только на третий или четвертый день после майских праздников. Прямо с вокзала направился на улицу Владимирскую, где находилась Академия Наук. Стояла страшенная, явно не майская жара. А точнее духота. Пожарные и поливочные машины нещадно поливали не только саму улицу, но и фасады домов. Сообразил - смывали радиоактивную пыль. Вода тут же испарялась с разогретого камня и асфальта. Получалась даже не сауна, а нормальная русская парилка. Двигаться приходилось зигзагами - от одного автомата с газировкой к другому. Все равно это мало помогало. Подойдя к Академии я был мокрый от пота, хоть одежду выкручивай.

   Поднялся на второй этаж и сразу увидел массу знакомых лиц - практически все известные украинские гидрогеологи, работники некоторых отделов министерства геологии. В помещении было прохладно. Зато жаркими были споры. Единодушие было в одном. Все матерно поносили партийные киевские власти за сокрытие информации и произвольное изменение допустимых доз радиации Минздравом. В выражениях не стеснялись. Особенно возмущало людей проведение первомайской демонстрации, на которую киевлян выгоняли целыми коллективами, в то числе и школьников. Доставалось и московским бонзам, разрешившим это безобразие и успокаивающих народ бодренькими призывами и лозунгами.

   Маленькое отступление 2. Только через много лет спустя я узнал подлинные причины аварии. Специалисты считают, что всему виной была типичная недоработка главного конструктора и научного руководителя работ академика Александрова. На то время, конструктивных недостатков у реактора РБМК было предостаточно. По мнению руководителя, работ Министерства энергетического машиностроения СССР на Чернобыльской АЭС, профессора Игоря Острецова - реактор был "сырым", трудным в управлении. За 10 лет до Чернобыля похожая нештатная ситуация произошла на Ленинградской АЭС. Но тогда удалось избежать взрыва. Как считает И.Н. Острецов: "После Ленинградской аварии был разработан перечень мер по доработке этих реакторов. К сожалению, авторитет Александрова задавил здравые предложения. Комиссия, в которую входил Острецов, должна была определить судьбу остальных 16 реакторов подобного типа на территории СССР. На выводы комиссии руководство страны отреагировало в штыки: "Вы что хотите, что бы были остановлены все 16,5 млн. киловатт? Тогда на всей промышленности Европейской части Союза можно ставить крест..." Нам закрыли рты, а аварию списали на стрелочников. Потому-то суд происходил в местном, Чернобыльском ДК - чтобы не было неугодных свидетелей".

   И. Острецов признает, что да, было много метаний с точки зрения науки, сложно было ученым. Но это все осталось в тени. Даже о реальных причинах самоубийства академика Легасова тоже не было сказано ни слова. И о вранье атомщиков о дешевой ядерной энергии. Реакторы не вечны. Многие из них и сегодня продолжают работать сверх ресурса. Графит просто-напросто рассыпается. На той же Ленинградской АЭС уже второй блок выработал свой ресурс. Но в северо-восточном регионе энергия в дефиците. Поэтому, время работы реакторов продлевают. Миф о дешевой энергии - он просто напросто не учитывает расходы на закрытие АЭС и строительство саркофагов.

   О чернобыльской трагедии опубликованы сотни научных статей, репортажей, публицистики. В газетных публикациях преобладают эмоции корреспондентов и передергивание фактов. Это маленькое отступление написано только потому, что в "МК в Украине" N4(426)2014 года появились материалы о сценарии фильма - 12 серийного блокбастера, в котором Чернобыльскую АЭС взорвал агент ЦРУ. Если он будет снят, то картина будет просто кощунственной по отношению ко всем пострадавшим от аварии. Беспардонного вранья об этом и так слишком много. И, безусловно, нельзя превращать трагедию в фарс или в шоу.

   К моменту моего приезда в Киев, реальных масштабов трагедии не знал никто. Специалисты хотя бы догадывались. Позарез нужны были конкретные данные, реальные измерения.

   Специалистов гидрогеологов беспокоили несколько вопросов:

  -- Вся радиоактивная гадость (обломки твелов, вода из охлаждающих контуров и мелкие радиоактивные обломки конструкций, пылеватые частицы) первым же серьезным летним дождем неизбежно будет смыта в реку Припять. Припять впадает в Днепровское водохранилище. А в нем расположены все основные водозаборы. То есть, в одночасье город с более чем двухмиллионным населением может остаться без питьевой воды. Как превентивные меры почти в каждом киевском сквере уже поставили станки, бурящие скважины для добычи подземных вод. Эти работающие буровые станки я уже видел, пока добирался до здания Академии наук.

  -- Даже, если в ближайшее время дождя не будет, то радиоактивная вода из охлаждающих контуров, смешанная с радиоактивной пылью уже затопила подвалы и просачивается вниз к горизонту грунтовых вод. Этот горизонт однозначно дренируется руслом реки Припять, и как остановить этот фильтрационный поток никто не знал. Припять к несчастью впадает в Днепр выше городских водозаборных сооружений. Предлагались самые дикие варианты. Вплоть до рытья дренажной канавы перехватывающей подземный сток. Но тут же выяснилось, что глубина такой канавы должна быть около 30 метров и прорыть её за короткий срок просто нереально. В конце концов, сошлись на идее водного барража. Для этого надо было пробурить серию скважин вокруг площадки АЭС и нагнетать в них воду.

  -- Никто не знал, сколько и какой набор радионуклидов вынесло в атмосферу раскаленным восходящим потоком из разрушенного реакторного корпуса. Никто не знал, сколько и куда их отнесло ветром и где они выпали на землю. При этом состав радионуклидов тоже надо было четко знать. Некоторые из них хорошо растворялись в воде, а значит, легко проникали за счет инфильтрации в подземные воды. Особенно быстро в грунтовые. Следовательно, ряд населенных пунктов, водоснабжение которых осуществлялось из колодцев, находились под угрозой заражения питьевой воды. Распределение же пыли в воздушном потоке и отклонения её движения рассчитать практически невозможно. Как специалист - военный синоптик, приведу простой пример. Попробуйте хоть раз запустить шар пилот и отследить по теодолиту траекторию его движения. Увидите, сколько раз он резко меняет направление движения в приземных слоях атмосферы, какие фокусы вытворяет в турбулентных слоях - и вы все поймете.

  -- Всю радиоактивную дрянь, которую пока сгребали в кучи спасатели, надо было срочно вывезти и захоронить. Где и каких объемов готовить радиоактивные могильники никто не представлял. Если к этим кучам добавить снятый грунт, хотя бы с самых горячих точек, то размеры могильников должны были быть гигантскими. А для того, что бы построить могильник с соблюдением всех правил и норм нужно было время, место соответствующее найти и затратить на его оборудование колоссальные средства.

   Вот далеко не все первоочередные задачи, которые надо было решать быстро и грамотно. За ними тянулся шлейф других вопросов. Например, как быстро будут продвигаться радионуклиды вниз по течению Днепра, где стояли водозаборы таких крупных городов, как Днепропетровск, Запорожье, Каховка и сотни более мелких. Как будут сорбировать нуклиды растения, идущие на корм скоту - то есть, как сработает пищевая цепочка. И так далее и тому подобное. Мир еще не знал такой масштабной, я бы сказал без преувеличения, глобальной катастрофы. И никаких наработок, хотя бы по частичному снижению последствий не было. Короче, дождались таки, мы светлого будущего - мирный атом пришел в каждый дом. В этой ситуации надо было принимать не стандартные, никем ранее не апробированные решения. Причем принимать быстро и безошибочно.

   Радиационная обстановка в самом Киеве была самой разной. Город то огромный по площади. Где-то уровень радиации был близок к фоновому, в отдельных точках радиометр зашкаливал, показывая не микро и не мили а рентгены в час. Это я сам проверял кондовым радиометром СРП. Кто-то получил большую дозу (особенно те, кому приходилось ездить в 30-и километровую зону), кто-то меньшую. Но хоть небольшую - получили все. Японских индикаторов, считающих суммарную дозу, ни у кого не было. И, слава Богу, потому как нервы и так у всех были на пределе. А когда не знаешь, сколько ты схватил, на все наплевать. Напряжение в нашей команде снимали мощными порциями Каберне, которое, не смотря на Горбачевские штучки, в изобилии появилось в каждом магазине. И надо сказать неплохое было Каберне. И нуклиды вымывало и настроение повышало.

   Но сам город в то время казался наполовину вымершим. На улицах практически не было видно детей. Всегда приветливые и доброжелательные Киевляне редко улыбались. Враг был страшен, невидимый, без лица, цвета и запаха. Все было как обычно - зеленела травка, пели птички цвели деревья. И все было не так - тишина и неизвестность давили на психику. Многие переживали даже не за себя, а за родителей, любимых, детей - как-то оно все это аукнется в будущем. Даже непосвященному человеку было понятно - город постигла беда. Все кто мог уехать, а тем более увезти детей - уезжали.

   Пришло время возвращаться и мне. Командировка заканчивалась. Но уехать было невозможно. Билеты на все направления, подчеркиваю на все, были распроданы. И на любой транспорт. Улетел из Киева, в общем-то, случайно. Зашел для интереса в центральные авиакассы, которые тогда помещались у площади Победы. В зале пусто. Все кассы закрыты, да еще задернуты белыми занавесочками. Прошелся вдоль этого длинного ряда касс, раз, другой. И вдруг заметил, что в одном окошечке занавеска задернута неплотно. Сбоку осталась небольшая щелочка. Осторожно в нее заглянул и увидел занимательную картину. На столике кассирши лежали стопки паспортов, отдельно - пачки билетов и пачки денег. Служительница аэрофлота в мыле и пене заполняла билеты и перекладывала заполненные в паспорта. Я понял, что для этой тетки, впрочем, как и для всех других кассирш всех видов междугороднего транспорта, в городе наступило золотое время. Вот уж кто погрел лапы на чужой беде. Они стригли сумасшедшие бабки с киевлян, по блату и со страшной переплатой, покупавших билеты в любую сторону.

   Маленькое отступление 3. Видимо все зависит от менталитета. Так в Москве и после взрывов в метро и после взрыва в аэропорту Домодедово, таксисты в три раза (!) подняли цены на проезд. И хотя были прокляты согражданами и понимали всю низость содеянного, алчность победила. При аналогичных терактах в Волгограде: в троллейбусе и на железнодорожном вокзале местные таксисты возили граждан бесплатно. Иначе говоря, столичный менталитет начисто лишает людей сострадания. Они, эти рвачи, сродни кладбищенским мародерам, обирающим потерявших голову от горя родственников.

   Властно и решительно я забарабанил кулаком по стеклу. "Касса закрыта!" - заверещала кассирша. Открывай, раз сидишь на рабочем месте - должна работать. Я сюда прилетел по вызову Совета министров и показал в щелочку телеграмму. Перед тем, как идти сюда успел заглянуть в городской отдел БХСС и быстро показал ей красный пропуск в наше НИИ, так, чтобы она не успела прочесть названия. Коллеги в курсе Вашей деятельности. Но это их дело, я из другого города и мне срочно, сегодня надо улетeть туда. То, чем вы сейчас занимаетесь, пахнет статьей уголовного кодекса и я наугад назвал трехзначную цифру, причем пункт "б". При желании можно устроить и пункт "г". Физиономия тетки из багрово-красной превратилась в пятнистую. Причем пятна почему-то были двух цветов: белые и синие. Такого роскошного сочетания цветов на лице я еще не видел. Слово Правительственная на телеграмме она разобрала четко - шрифт больно крупный. А вот попросить показать второй раз пропуск не решилась или не успела. Не давая ей опомнится, еще раз грохнул кулаком по стеклу: Открывай!

   Что, все-таки сыграло свою роль, не знаю. Скорее всего, мне попалась дамочка с психологией "голубого воришки Альхена", который трусил, краснел застенчиво, но все равно воровал. Или она и вправду подумала, что может потерять свой немыслимо прибыльный бизнес. Ведь каждый день и каждый час приносил бешеный навар, а любое разбирательство - убыток. Но кого-то она там вычеркнула из списка или отодвинула на следующий рейс, а я получил искомый билет. Надо сказать, что мой зав. отделом, мужик ушлый и пробивной, почему-то посчитал мой поход в авиакассы безнадежным мероприятием. Эта ошибка дорого стоила. До Энска он добирался три дня. На переполненных электричках. Естественно три ночи не спал и не ел. Это, знаешь ли, куда страшнее нуклидов - признался он мне. Тех хоть не видишь и не чувствуешь. А тут полный букет, причем половину дороги, стоя в тамбуре.

   Могу лишь добавить, что буквально через несколько дней руководство Аэрофлота издало закрытый приказ: Все имеющие отношение к Чернобыльской тематике должны были обеспечиваться билетами вне всякой очереди. Для чего на бланке командировки должен был быть впечатан номер приказа и его дата. Эти цифры киевские коллеги мне сообщили, и проблемы с доставанием билетов для меня закончились. Кроме одного случая, о котором расскажу чуть позже.