Вот ступени, по которым грех входит в нас, -- образ, внимание, интерес, влечение, страсть.
Мы делаем добрые дела, очищаем свое сердце и приближаем себя к Богу не из-за награды, а из любви к Богу. Однажды я спросил себя:
"Остался ли бы я с Христом, если бы я знал наверное, что дьявол победит Бога?" И ответил без колебания: "Конечно, остался бы". Где. же тут эгоизм?
Mindcrwertigkeitsgefuhl -- есть та же "гордость", то же обращение внимания на себя, эгоцентризм, только под другим видом. Смиренному и простому не придет в голову ни мания величия, ни страдания от своего ничтожества.
В общем я скучаю над канонами, а особенно над акафистами и читаю их только по обязанности. Выделяю отсюда только покаянные каноны Октоиха и постной Триоди. Но бывают часы большой душевной тяжести и тоски, и тогда слова некоторых канонов (Божией Матери -- молебный, Иисусу Сладчайшему) произносишь как свои собственные. Значит, "нечувствительность" к канонам есть обличение -- отсутствие у данного лица настроения автора данного канона. Мораль в христианстве не то что дело второстепенное, но выводное. Иного порядка нравственность, не вытекающая естественно из полноты нашей религиозности; она есть или просто добропорядочность, или дело инстинкта, или -- очень часто -- нестерпимая фальшь.
Чем больше человек будет, забывая себя и свое, отдавать свое сердце Богу, делу и людям, тем легче будет ему становиться, пока он не достигнет мира, тишины и радости -- удела простых и смиренных душ.
В первом послании Еванг. Иоанна (1 Иоан. 4), говорится о любви Божественной, о той любви, которая покрывает множество грехов, которая отменяет закон, заменяет исполнение всех заповедей; о той любви, которая дает жизнь, потому что приводит в соприкосновение с Источником Жизни; которая дает высшее ведение: "Кто не любит, тот не познал Бога" (1 Иоан. 4, 8), и наоборот, -- "Всякий любящий-знает Бога" (1 Иоанн. 4, 7). Знает Его по закону подобия.
Мы думаем о себе, что все мы причастны этой любви: каждый из нас любит что-либо, кого-либо. Если и есть редкие люди, которые ничего не любят, уже здесь пребывающие во "мраке преисподнейшем", то это редчайшее явление. Мы все любим близких, родных, друзей, людей нашего образа мыслей. Но та ли это любовь, которой ожидает от нас Христос? Относительно любви к родным, всем ясно, что это та же эгоистическая любовь к своему, к себе. Но любовь к друзьям, близким -- не есть ли это то же самое? Из бесконечного количества явлений и лиц мы выбираем родственные нам, включаем их в свое расширенное "я" и любим их. Но стоит им отойти немного от того, за что мы их избрали, как мы изольем на них полную меру ненависти, презрения, в лучшем случае -- равнодушия. Это человеческое, плотское, природное чувство, часто очень ценное в этом мире, но теряющее свой смысл в свете жизни вечной. Оно не прочно, легко переходит в свое противоположение, принимает демонический характер.
Если бы в нас была действительно стихия любви, то она изливалась бы на всякого-на доброго и злого, на приятного и отвратительного.
Но как это возможно? -- Заповедь Евангельская не может быть неисполнимой, иначе бы Евангелие оказалось бы собранием прекрасных слов, неприменимых к жизни. К таким словам относится и слово о любви к врагам. Как возможна такая любовь?
Два обстоятельства закрывают нам путь к пониманию этой заповеди: первое, это что мы не исполнили предыдущей заповеди -- "Если кто хочет идти за Мной, да отвержется себя" -- заповедь о нищете духовной. Только на пути отречения от себя и своего, от своих симпатий и антипатий, суждений, привычек, точек зрения, можно понять Евангелие, и, в частности, заповедь о любви к врагам.
Второе -- надо отказаться и от той точки зрения, что в человечестве есть два враждебных стана, две породы людей: праведные и грешные, предназначенные блаженству и обреченные гибели. Этого нет. Мы все грешны, все поражены первородным грехом, а за всех нас пострадал Господь. Он друг грешников. Он предостерегает считающих себя праведными, что мытари и блудницы впереди них идут в Царство Небесное. Ему дороги одинаково все, и это Ему принадлежит окончательный суд. Вот почему непосредственно за словами Христа о любви идут слова о неосуждении -- "Не судите, да не судимы будете". Не судите -- вам легче будет тогда полюбить всякого, не судите -- и у вас не будет врагов. Смотрите на "врагов", как на больных одной с вами болезнью, как на погибающих. Оставьте точку зрения личного суда и станьте на точку зрения Божьего дела в мире. Вспомните, что добро должно победить окончательно и повсюду, ничего не оставив дьяволу.
Пугает течение времени -- когда стоишь на месте. Надо погрузиться в глубину, где время безразлично.
Самая острая скорбь об умершем есть скорбь о себе, эгоистичная, личная боль. Праведные, смиренные, святые не скорбят.
