В Высочайшем приказе 25 июня 1841 г. объявлено мне за исполнение возложенного поручения на Кавказе, оконченного с похвальным усердием (слова приказа), особое Монаршее благоволение. Впоследствии слово "особое" исчезло из моего формулярного списка при сделанном общем распоряжении об уничтожении прилагательных при объявленных Высочайших благоволениях и удовольствиях. В то время Высочайшие благоволения {почти ежедневно} давались всем состоящим в офицерских чинах за смотры, за учения и почти не считались наградою. Итак, за проезд на свои собственные средства нескольких тысяч верст, большей частью по неудобопроезжим дорогам, за опасность, которой я подвергался при переходе через Кубань в землю непокорных горцев, и за окончание, с особою помпою возложенного на меня, важного, -- {по мнению Государя, как видно из вышеприведенного сообщения князя Чернышева к графу Толю}, -- дела, оконченного, как выражено в Высочайшем приказе, с похвальным усердием, я награжден был Высочайшим благоволением наравне с офицером, взвод которого прошел церемониальным маршем пред Государем. Получение такой {ничтожной} награды объясняется только тем, что я служил в ведомстве, в котором, {будь семи пядей во лбу}, ничего не давалось. Нет сомнения, что если бы я служил в военном ведомстве, то получил бы за означенное поручение или чин, или Владимирский крест, а еще вернее обе награды вдруг и подъемные деньги в вознаграждение хотя части издержанных мной {из собственности}.
Свободное копирование
